5 Восток — дело тонкое, даже дальний и крайний!

Тем, для кого образ чукчи — стереотип, сформированный многочисленными анекдотами, стоит почитать Юрия Рытхэу. Это не столько разнообразит диапазон упомянутого стереотипа, сколько заставит его кардинально пересмотреть. Впрочем, Рытхэу и сам питал слабость к «чукотским» анекдотам, даже вносил лепту в их сочинение. А это дополнительный плюс, ведь, как замечал болгарский художник Илия Бешков: «Народ, который не создал юмора, не обеспечил себе права на существование». Но, повторяю, это лишь дополнительный плюс. Ведь главное, чем чукотский народ заслужил «право на существование» — это их стойкость в крайне суровых жизненных обстоятельствах (со своей, однако, поэзией) и необычайная природная сметка, что позволила не только выжить, но и успешно адаптироваться, шагнув из первобытно-общинного строя сразу в развитой социализм. И не только пополнить всесоюзные литературы еще одной малой народностью, но и создать произведения поистине мирового уровня. Юрий Рытхэу — прекрасное тому доказательство! Первый же сборник его рассказов отметил даже Хемингуэй, прислав поздравительную телеграмму. Автор тепло принимался читателями в США, Германии, Италии, Японии. Последнее, кстати, не удивительно. Проза Рытхэу близка по духу японской (и не только потому что японский медведь «кума» и чукотский «умка» как-то уж очень созвучны).

Мне больше всего понравились именно рассказы из данного сборника, с которых я и начал чтение. В каждом из них есть своя изюминка, причем не сухая, а свежемороженая. Интересны и портреты их героев, и психология с динамикой. И опять-таки, есть что-то общее с дзенскими притчами. Какот, пытающийся постичь суть больших чисел, старики Айе и Умкэнэу, вдруг осознавшие, что их долгая совместная жизнь была диковинной «любовью», Эмуль, унаследовавшая не только талант древних умельцев, но сохранившая их способность удивляться увиденному, Кэвэв, делящийся с путниками погребальными дровами, становясь едва ли не легендарным хранителем огня (этаким чукотским Данко)… И другие — всего восемь замечательных рассказов.

А открывает сборник повесть-легенда небольшого поселения на чукотском побережье, чьи люди ведут свою родословную от китов. Оказывается, магический реализм существует не только под знойным солнцем Латинской Америки, но и на берегах холодного северного моря. И век этих людей не будет сотней лет одиночества, покуда не забыто, что в этом море живут их кровные братья.

Вторая повесть о местном уроженце, ставшем видным учёным-лингвистом, что отправился к неведомым знаниям, как легендарный охотник по следу росомахи. И след этот оказывается настолько путан и непредсказуем, что возвращает ученого к истокам лишь для того, чтобы увести в новую даль, а прежде всего внутрь себя, и не только…

Отличный автор, настоящий философ, тонкий психолог и поэт своего края и его обитателей. И вообще, формулировка «что вижу, то и пою» — на самом деле нечто большее, и как анекдотический стереотип тоже требует пересмотра!