4 Любовь иногда состоит из ненависти на девять десятых, но при этом остается любовью

Во владениях царя Гломского росли две царевны. Царь был расстроен тем, что у него нет наследников мужского пола, а потому женился еще раз. Жена его умерла родами, и подарила царю еще одну дочь, к его большому разочарованию. Девочку назвали Истрой. Старшая дочь царя, Оруаль, воспитывала Истру как родную дочь и называла, на греческий манер, Психеей. Красота Психеи увеличивалась с каждым годом, и вскоре ей даже стали поклонятся как богине. И тогда Жрец Унгит, настоящей богини, почитаемой в Гломе, сказал царю, что Унгит гневается и требует принести Психею в жертву богу Горы, Чудищу, сыну Унгит, отдать Психею ему в жены, потому что для Чудища пожирать и любить — одно и то же.
Все знают историю о Психее и Амуре (или сказку о Финисте Ясном Соколе, очень похожую по сюжету), о том как сестры Психеи из зависти заставили ее посмотреть на лицо Амура, несмотря на то, что он ей запретил. Но Оруаль не согласна с ярлыком злой сводной сестры и рассказывает свой взгляд на историю. Оруаль пишет книгу о своей жизни, обвиняя богов в том, что они забрали у нее Психею.

— Но мы же говорили, что любим ее.
— Это так. У нее не было врагов опаснее нас.

Оруаль с рождения была невероятно уродлива, не знала любви отца, не верила, что достойна любви, и цеплялась за крохи внимания от других. Но даже когда люди любили Оруаль, каждый по-своему, ей было этого мало, ей казалось, что ее должны любить больше, что в сердцах любящих должна царствовать лишь одна Оруаль и никого другого. Никогда она не смогла бы завидовать Психее, потому что считала ее своей собственностью, а завидовать тому, что уже принадлежит тебе, невозможно. И этой любовью, собственнической, удушающей, как объятья Батты, Оруаль любила Психею. Этой любовью, которая не отличается от пожирания, она заставила Психею нарушить свое обещание Амуру, потому что Оруаль не хотела отпускать ее. Но Оруаль всего лишь человек, со всеми недостатками людей и все-таки царица из нее вышла хорошая.
Отличное изменение от Льюиса - сделать дворец Амура невидимым для Оруали. Зависть из классической трактовки мифа превращается вполне понятное и очевидное недоверие. Представьте, что ваша сестра живет в пещере, которую зовет дворцом, говорит о вещах, которых нет и стала женой человека, который запрещает ей увидеть его лицо. Любой человек усомнился бы в словах Психеи, когда собственные глаза говорят об обратном.

— Разве боги не справедливы?
— Конечно нет, доченька! Что бы сталось с нами, если бы они всегда были справедливы?

Я ожидала от книги очевидного и сильного христианского подтекста, но, на самом деле, он глубоко спрятан, может показаться, что когда Оруаль отвергла все рациональные суждения Лиса о том, что поклонятся стоит разуму, она примирилась с кровожадными языческими богами, а не с христианским Богом. Но, может быть, дело в моем переводе, в котором в последней строке очевидно христианское Господи было заменено на более нейтральное Повелитель.
А в чем же смысл названия? Мне кажется, что мы всю жизнь меняемся и обретаем наши настоящие лица лишь после смерти, когда обо всех наших деяниях можно сделать вывод, который уже нельзя будет опровергнуть.