5

Книга - легкая, изящная, летящая, остроумная, как все французское, если, разумеется, не обращать внимание на чудовищное по своему объему и содержанию введение (не в обиду переводчику, который по совместительству являлся также научным комментатором и автором введения, но оно правда ужасно).

В очередной раз убеждаюсь, что все французское для меня непременно связано со свободой. И хотя я знала, что сначала были написаны очерки о мифологиях, а уже затем добавлены теоретические комментарии о том, что такое миф, о его составляющих, все равно то и дело хотелось воскликнуть подобно героине одного известного произведения: "Все чудесатее и чудесатее!" И добавить уже от себя: "Надо же, теоретическая и практическая части переставлены местами!" Причем теоретическая (разумеется, условно) часть разительно отличается от практической - такая сухая, академическая, но при этом понятная и не занудная.

Практическая же - совершенно очаровательная. Я человек, приученный к строгой актуальности - все, что написано раньше, чем пять лет назад, уже на уровне подсознания отвергается, и, разумеется, в этом подходе есть определенные изъяны, которые я то и дело ощущаю, замечаю. Так и тут - как неожиданно мне было, что многое во мне откликнулось на очерки, описывающие специфику французской культуры и французского общества в 1950-х! И если у читателя будет достаточно зоркий глаз, то он действительно разглядит в рекламе обычного порошка и тонкую чувственность, и тягу к гедонизму, а если присмотрится к шоу стриптизерш, то не обнаружит в нем никакой иронии. Однако такая зоркость чревата, о чем Барт и пишет в заключительных строках:

Кроме того, мифолог исключен из числа потребителей мифа, а это значит немало. Еще полбеды, если речь идет о какой-либо специфической публике. Но когда миф охватывает все общество в целом, то, чтобы его вычленить, приходится и отстраняться от всего общества в целом. Действительно, каждый мало-мальски общий миф двойствен, представляя собой человеческую суть всех тех, кто, не имея ничего своего, заимствует этот миф. Занимаясь дешифровкой велогонки «Тур де Франс» или же доброго Французского Вина, приходится абстрагироваться от тех, кого это развлекает или согревает. Мифолог обречен жить в состоянии чисто теоретической социальности; социальность для него в лучшем случае означает правдивость, максимум социальности — это максимум нравственности. Его связь с миром — связь саркастическая.

Думаю, вполне можно экстраполировать это высказывание и на исследователей в общественно-гуманитарной сфере в целом. Да и вообще - на всех думающих людей.

Источник