4 Несчастная любовь, как одно из извращений

"Город - сказка, город - мечта,
Попадая в его сети, пропадаешь навсегда"

Даже не город, целый мир, где пропасть проще, чем выжить. И там есть вечер, и там есть утро, день N от какого-то неизвестного события. Старожилы о нем не помнят, летописи больше ничего не хранят. Утро полное наслаждения единения, боли и радиоактивных осадков. В этом мире вообще всего хватает: отбросов, грабителей, фанатиков, сумасшедших, наркоманов, просветленных силой и так далее, бродящих среди трупов городов, зловонных каналов и отношений по принципу продай другого сегодня и будь продан завтра. И над всем этим стоит бог, но не всемогущий и не всеведущий. А так, некая сила, способная придавать этому постапокалиптическому миру хоть какое-то подобие системы. Довольно извращенной системы, скажете Вы. Ну, да, извращенной, а что Вы хотели, уважаемый читатель, Вы заглавие романа видели вообще?

И царит этот бог не в небесных чертогах, а в довольно зловонном дворце извращений. Да были времена, когда он скользил по Вселенной, концентрированным импульсом силы. Но вот занесло же на Землю, так ее когда-то звали. И не рассчитал свои силы бог, потратил их слишком много на игры с людьми и создание стеклянного города. Вот и приходится коротать свое время в грузном теле немолодого мужчины и наслаждаться номинальной властью среди фанатиков. Бог так себе, фанатики еще хуже. И что может избавить мир от сего недоразумения? Музыка. Вы ее слышите? Неожиданно Прокофьев – «Петя и волк», фагот, флейта, кларнет, валторны, все что-нужно, веселые узнаваемые звуки. Ну или без инструментов, можно же и обойтись, насвистеть мотив – и готово. Кто же это насвистывает? Это он, встречайте: Григорио Ривас, музыкант и избавитель, вырывающий жертв из рук соек (кжжееек - кричат последователи бога по фамилии Сойер).

Мистер Ривас, кто же вы? А он совсем уж Берроузовский герой, супермен, но так, умеренно весьма. Творит добро и справедливость безо всякого плана, но жутко везучий, отделывается после самых плохих переделок мелкими травмами, вроде потери пары пальцев. Да, не на Марсе, но ведь и Земля, даже постапокалиптическая, чего-то да стоит, разве нет? И что же гонит нашего героя из теплого бара и от капризной, но преданной аудитории в тяжелые приключения? Деньги? Возможно, не без того. Но главным образом – любовь. Да, дети, я написал это слово. Кого же он любит? Может последовать закономерный вопрос. Вот тут сложно. Чуть-чуть себя (или побольше), а может все же Уранию, девушку (пожалуй, уже женщину) из-за которой пришлось лаять по-собачьи и краснеть за это спустя даже 13 лет. Любовь – штука сложная, несчастная любовь – еще более сложная. Но ведь есть такой феномен. Несомненно! Может быть, это вообще единственная любовь, стоящая внимания. По крайней в извращенном мире. Если бы мне довелось возглавить мировую революцию, я бы проводил ее под лозунгом: «Долой счастливую любовь! Да здравствует извращение!». Но это я что-то отвлекся, вернемся к нашему герою. Что же он делает ради любви? Многократно переступает через себя, лишается важной части своей личности в борьбе с хемогоблином (жуткое создание), проходит через причастие и наркотическую кровь, находит друга, выживает после ужина во дворце извращений, убивает бога (иначе, чем Ницше) и отказывается сам стать богом. И ради кого? Ради девушки (пожалуй, уже женщины), которая лишь изредка вспоминала о нем, не чувствует благодарности за спасение и вообще в герое не нуждается. Вот не надо сейчас сочувствовать, не надо! Это герой, ему так и положено. Ценой победы становится понимание, что несчастной любви никогда ничего не угрожает, она вечна и прекрасна, почти как музыка Прокофьева.

Герой уходит в закат, унося на цепочке на шее суть бога. А я спрашиваю себя: «Иван, что же ты прочитал?». Книгу, которая неожиданно оказалась весьма неплоха. Тим Пауэрс замешал густую смесь фантастики, антиутопии, религии, отчасти эзотерики, культурных символов, библиотеки приключений для юношества, постапокалипсиса, выживания, неоднозных подходов к сложным вопросам. Да, его мир полон необъяснённых вещей и нарушенных причинно-следственных связей. Но мне понравилось. Однако веры мне мало, ведь я извращенец: предпочитаю несчастную любовь - счастливой.