4 … без веры, без надежды, без радости…

Вот читаешь название книги - «Улей» - и представляешь себе что-то идиллическое: зелёный сад, деревья в цвету, пчёлки гудят…
Вы тоже не об этом подумали?)
Вот и мне показалось всё не совсем так.
Я сразу себе представила именно человеческий улей. Эдакий многоэтажный дом с окнами-щелями, весь гудящий, даже содрогающийся, от смеха, плача, слёз, крика, перестукивания, перезвонов и прочих звуков, сопровождающих людскую жизнь. Человеческий улей, где есть своя королева-матка, рабочие-труженики и трутни (без них ну никак).
Хосе-Села показал этот улей уже в первой главе, пригласив нас в небольшое кафе доньи Росы, где собралась самая разношерстная публика.
Каких только разговоров здесь не услышишь: о деньгах, бедности, скупости; болезнях, страданиях, именинах, крестинах, свадьбах, помолвках, похоронах; жалобы на скуку и на невыносимую жизнь.
Кого только не встретишь здесь: вдова, утратившая сына, одинокая стареющая бывшая проститутка, мужчина ищущий любовницу, девушка, тоскующая по богатому покровителю.
Кофе, сигареты, деньги рекой, нищие карманы. Радужные мечты, угаснувшие навсегда надежды.
Кажется о них всех достаточно нескольких слов и можно попрощаться.
Но…
Город просыпается, квартал захлёбывается горькой реальностью, где богатые, бедные и нищета ходят бок-о-бок.
И мы переносимся в улочки, скверы, булочные, мелкие лавочки, дома и квартиры. Посетители кафе теперь перед нами в новом свете. Мужья, жёны, любовники, содержанки, братья, сёстры, дочери, сыновья, отцы и матери.
Любящие, переживающие, обманывающие. Продажные, лживые, нуждающиеся. Считающие каждый песо и швыряющие деньгами.
Сигареты, кофе, вино. Дешёвая еда и изысканные кушанья. Добродетели и пороки.
Кипит, шумит улей. И город обтекает его со всех сторон. Городу нет дела до богатых, бедных, счастливых и несчастных. Он уже стольких переварил, стерпит и ещё.
Ведь это длится бесконечно. Утро, день, ночь, снова … «Утро мало-помалу надвигается, червем проползая по сердцам мужчин и женщин большого города, ласково стучась в только что раскрывшиеся глаза, в эти глаза, которым никогда не увидеть новых горизонтов, новых пейзажей, новых декораций…»