2 «От винта! И чтоб без демократии тут...»

Наверное, мне не хватает ума. Я ограниченная. Хорошо, хорошо… не хочется спорить. Нужно быть самокритичной, не так ли?

Но что это за… чушь? глупость? пошлость?

Право, давно я так бессмысленно не убивала время. «Чайка» сия – это какая-то невыносимая банальность, которая лезет из кожи, пытаясь притвориться откровением, сравнимым с текстами Евангелия. Должно быть, от этих амбиций автора (ах, молитесь на мою книжку!) и появились неловкие аллюзии на Иисуса, его учеников и воскресение Спасителя. Можно верить или не верить в Бога и Иисуса – ваше право. Но за что же тащить великое (в масштабе человеческой цивилизации) в беллетристику с примитивнейшим посылом?

Конечно, вдохновлялся Бах не только Библией. Он явно хотел равняться на работы великого писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери, а особенно на «Маленького принца». Писатель словно размышлял: «Хм… а я же тоже летчик! Почему бы и мне не накатать сказку с взрослыми смыслами? Тот же, этот, французик, смог, а я чем хуже?» Но у Сент-Экзюпери было то самое, с чем проблемы у Баха, – и нет, это не писательский талант. Это – человечность. Это – глубокая любовь ко всему живому. Это – уважение к миру, в котором Сент-Экзюпери жил. Оттого творение Баха нельзя даже рядом поставить с «Маленьким принцем». «Чайка с именем» – типичнейший пример все того же «тоталитарного» искусства, которое признает единственную точку зрения.

Вот есть чайка с именем Джонатан Ливингстон. Жил он себе в окружении прочих чаек. Но Джонатан был особенным (мотив избранности пронизывает весь текст, если что). Он больше всего хотел стать пилотом… в понимании своего биологического вида. Другие-то чайки заняты добыванием еды, плодятся, выкармливают потомство, но в понимании Джонатана весь быт – сплошной ужас. Он спрашивает: «Отчего вы тратите время на эту чушь? Вы должны учиться летать! Ах, какую скорость я научился набирать! Посмотрите, как я искусно выхожу из пике! Почему вы не хотите быть мною?»

Раздраженные соплеменники выгоняют Джонатана, и он долго потом скитается. Затем – духовное перерождение а-ля «все курсы личностного роста от 100 тысяч и выше» с намерением вернуться к изгнавшим его и все-таки доказать им, что они ошибались на его счет. Из-за предсказуемости истории проспойлерить ее проблематично. И так ясно, как закончится путь чайки Джонатана.

Тема «одиночка против толпы» вечна. Разворачивать ее можно бесконечно, но неплохо бы и меру знать. Одно дело – противопоставлять разумность одного человека реальному безумию большинства. На этом любят строить антифашистскую и постапокалиптическую литературу. Другое – противопоставлять одну разумную точку зрения… другой разумной точке зрения. В этом случае искусство скатывается к пропагандистской передаче одного известного канала. Но у нас тут не политические дебаты, не так ли?

«Чайка…» становится заложником своей же идеи о свободе. Свобода быть собой – это прекрасно. Вот этот человек – летчик, экстраверт, вечно в спешке, часто смеется. А этот – меланхоличный поэт, который обществу предпочитает общение с природой. Вот эта женщина – хорошая мать, смогла воспитать замечательных детей. А другая женщина – успешный профессионал, без детей ей хорошо, она все силы вложила в свой проект. Кто, спрашивается, живет правильнее? Мне лично кажется, что все правы в своем выборе. Счастлив человек – и отлично. Зачем ему обменивать свое счастье на какой-то «полет»?

Но Джонатан все настаивает и настаивает – вы обязаны, обязаны, обязаны «летать»! Кому обязаны? С какой стати? И что это – «летать»? Живет себе спокойно человек, любит, читает, путешествует, пьет кофе, играет с ребенком. А в книге такой человек – явно второй сорт. Он же не стремится к небесам! Чего это он расселся? А ну вставай! Беги за новыми достижениями! Ты должен! Ты же человек, а человек обязан что-то превозмогать! Ты что – серость? Человек толпы! Тупой человек, ограниченный! А я – великий Джонатан! Ты – пыль! А я, я…

Пронизывая всю книгу, идея «живи правильно!» делает невыносимым само чтение. Спасибо хоть, что страдаешь недолго, с час. Но терпишь промывку мозгов, стиснув зубы. Хочется верить, что сам Бах самокритичнее своего главного героя и хоть немного уважает иной образ жизни.