4 А с ними золотой Орел небесный

Откуда-то появились кучи чудесных предметов, подаренных космическими пришельцами или ангелами. Кто-то самовоспламенился, кто-то ходил по воде; люди левитировали или плевались ртутью. Я отгрыз больное крыло птицы; она жива и ужасно мне благодарна.

Если на вопрос о польских фантастах вы готовы назвать Лема и Сапковского, то ваши сведения безнадежно устарели. Сегодняшняя польская фантастика являет плеяду столь ярких и непохожих между собой звезд: Дукай, Гжендович, Комуда, Майка, Збешховский - что англоязычной остается уныло курить под лестницей, про отечественную милосердно умолчу.

Лукаш Орбитовский потому что аудиокнига Wywiad z Borutą оказалась чистым наслаждением аудиала, несмотря даже на то, что изрядная доля смысля ускользнула за пределы понимания. Но и понятого, хватило, чтобы убедиться: это хорошо, необычно, сочетает площадной юмор с жалобной грустной нежностью, изрядно отдает абсурдизмом и под завязку наполнено очаровательными рифмованными присказками. Захотелось прочесть за его авторством что-то переведенное на русский,

Аннотация "Святого Вроцлава" обещала странную историю. Забегая вперед - не обманула. По привычке классифицировать и находить соответствия новому в уже известном, пытаюсь соотнести эту повесть с чем-то знакомым и серьезное влияние Гофмана, Гоголя, Кафки, Булгакова, без сомнения, ощущается. И орловского "Альтиста Данилова, и "Москвы-Петушков". Ну вот как-то так, мир стоит на плечах гигантов.

И одновременно "Святой Вроцлав" не похож ни на что, читаное прежде. История в высшей степени странная. В одном из жилых кварталов города Вроцлав (Бреславль, Бреслау), четвертого по количеству населения в Польше, начинают твориться странные дела. Сначала проявляют беспокойство и отказываются от еды домашние животные, после они бесследно исчезают, а стены соседних домов долго потом пестрят объявлениями с распечатанными на цветном принтере фото любимцев.

После приходит черед людей. Нет, они не исчезают, просто перестают ходить на работу, на учебу - остаются дома (да, апофеоз самоизоляции). Большинство отряженных для выяснения, остаются помогать. Простите? Ну, все эти люди, они не бездельничают, заняты какой-то странно слаженной совместной деятельностью: сдирают со стен обои и штукатурку, громоздят из строительного мусора пирамидки на крыше.

Еще прежде обитатели Святого Вроцлава удивили местных энергетиков повальным отключением от теплоснабжения - это в одну из самых холодных зим столетия. Стены, говорят, греют. А после прочие горожане уж и удивляться перестали, обходили только странное место по широкой дуге, кто шел мимо. И старательно смотрели в другую сторону живущие рядом.

Это не касается паломников и прочих ушибленных головой о религию, те толпами устремляются к странному месту со всей Польши. А у девочки Малгоси (умничка, собирается нынче летом поступать на филфак) и юноши Михася (компьютерщик, бывший детдомовец, приемный сын обеспеченных родителей, ныне живущих в Германии) - у них любовь. А папа Малгоси дантист Томаш страшно переживает за дочь. Обычная жизнь нормальных людей в непосредственной близости от Святого Вроцлава.

Это, правда, ни на что не похоже. Скорее странно, чем страшно. Поэтично, омерзительно, обыденно - все вместе, как в жизни. Это стоит читать. Я только еще хочу сказать несколько слов о Владимире Марченко, подарившем перевод не только этой книги но и многих других интересных. Не знаю, почему в среде читающей публики считается хорошим тоном ругать его, на самом деле, перевод отличный.

Там есть маленькое солнце, и дуют морские ветры; ты заходишь и сбрасываешь с себя страдание, можешь оглянуться, как оно трепещет за тобой словно хвост ящерицы. Там нет ни дня, ни ночи - только вечный рассвет.

Источник