5 демон русской поэзии или... всё-таки нет?

Лермонтов был и остаётся одной из противоречивых фигур поэтического бомонда в российской истории. Он прожил слишком мало, не оставив после себя достаточного количества свидетельств: дневников, записок, писем, по которым можно было бы составить полное представление о нём и жизни того времени. Слишком скрытный, слишком замкнутый, общаясь только с узким кругом своих знакомых, Лермонтов так и остался для потомков фигурой неизвестной и от того – странной.

Славный малый — честная, прямая душа — не сносить ему головы.

Книга фактически собрана как лоскутное одеяло. Редактор-составитель вытащил и упорядочил практически все существующие свидетельства о Лермонтове от его современников. При этом на страницы не попали откровенные слухи и домыслы, которые до сих пор продолжают циркулировать в литературоведческой среде низкого пошиба. И даже так собранные записки, ремарки и полноценные истории о поэте зачастую противоречат друг другу: каждый видел, что хотел видеть, а по-настоящему Лермонтов открывался лишь единицам.

В Лермонтове было два человека один добродушный для небольшого кружка ближайших своих друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение, другой – заносчивый и задорный для всех прочих его знакомых.

«Без глянца» рассказывает о Лермонтове – таком, каким его воспринимало тогдашнее поколения. При этом, чтобы читатель не осуждал сходу, не разобравшись, каждый раздел предваряется ремарками об образе жизни, устройстве и обычаях того или иного училища или полка. Таким образом Павел Фокин показывает, что современные мерки к той эпохе неприменимы, а делать выводы нельзя, не видя всей картины.

Лермонтов был разным – с кем-то злым, с кем-то жестоким, а с кем-то бесконечно добрым. Кто-то запомнил его как насмешника, а кто-то как натуру тонко чувствующую и мудрую. Он был, в сущности, обычным человеком, мечущимся между двух лагерей, не находящим себе покоя ни в свете, ни в армии, а в результате всё закончилось так, как закончилось.

Он непременно должен был кончить так трагически: не Мартынов, так кто-нибудь другой убил бы его.