5 «Война стала общей биографией целого поколения военных детей». (с)

Рецензия к книге «У войны не женское лицо» (Книга I).
Рецензия к книге «Цинковые мальчики» (Книга III).
Рецензия к книге «Чернобыльская молитва» (Книга IV).

Прочитав книгу «У войны не женское лицо» Светланы Алексиевич, мне захотелось продолжить чтение художественно-документальной серии «Голоса утопии». Следующей книгой была как раз книга «Последние свидетели». Когда я только прочитала аннотацию, я не сразу решилась читать, потому что мне невыносимо думать, как дети страдали на такой большой кровопролитной и жестокой войне. Книга о детях. Маленьких детях. Представьте, как они видят военный мир, мир, где нет игрушек, где нет заботы и ласки. Там — только война, боль, раздор. Книга тяжёлая по своей атмосфере, из-за необычной передачи эмоций и чувств, которые присущи маленьким детям. Они видят мир иначе, поэтому их взгляд на эту войну важен и особенно актуален, когда детям с самого детства пытаются навязать именно военный патриотизм. Этот взгляд позволяет читателю понять, почему война с точки зрения гуманизма (!) — бесполезна и бессмысленна.

Эта книга — сборник небольших по размеру рассказов маленьких детей (возраст разный — от 2 до 15 лет). Естественно, тогда рассказывали уже взрослые люди, которые смогли (или попытались) адаптироваться в новых условиях, когда они уже не были теми детьми, что до войны — весёлыми, беззаботными, капризными, гиперактивными. Очевидно, многое у этих людей забылось, но то, что они рассказали авторке, действительно ужасает и пугает. Может, это крупицы всех тех событий, но эти крупицы позволяют сложить определённую картину войны. Оставить её портрет и ужаснуться её образу. И это истории в рамках только одной небольшой страны — Республики Беларусь, тогда БССР (есть истории людей из других стран, но они не превалируют). Возникает закономерный вопрос во время чтения: если это печальные истории касаются детей только одной республики Советского союза, что же было в других? Это страшное осознание пугает, потому что никто не сможет передать все эти истории. Их истории длились в целую войну.

Кто же герой этой книги? Герой этой книги — детство, «которое сжигали, расстреливали, убивали и бомбой, и пулей, и голодом, и страхом, и безотцовщиной». Сколько детей пострадало — их просто не сосчитать. А сколько детей осталось без мам и пап? Даже лучше сказать — мамочек и папочек, как говорилось в одном из рассказов, так как это более ласковое обращение к людям, которых ты любишь и ценишь. Многие из них оказывались в детских домах, становились сиротами (такого слова они даже не знали), теряли своих родственников, своих любимых сестёр и братьев. И совершенно без разницы, какой нации ребёнок. Эти дети не заслуживали того, что они пережили за годы войны. Взрослые играют во взрослую «игру» под названием война, а страдают от неё абсолютно все — они сами, дети, старики, животные, города, страны, целый мир.

Эти дети — невинные создания (если будем говорить в общем). В самом начале книги задаются два важных вопроса, которые являются скорее риторическими, но это не умаляет их важности: ребёнок, прошедший через ужас войны, ребёнок ли? Кто возвратит ему детство? Задумываясь над ответами, человек явно не сможет ответить, особенно на второй вопрос, потому что детство является ключевым этапов в становлении личности и человека в целом. А у этих детей детства не было. Оно было уничтожено, словно на него сбросили невидимую бомбу, которая не убила. Но разнесла в пух и прах тот важный островок беззаботности, который у них мог бы быть. У кого-то было детство, а у них была война. «Вблизи смерти и смертоубийства они взрослели и мудрели не по-детски и даже не по-человечески. Раненые детские души порой пугали больше самой смерти». Может, это одно из самых значимых разрушений за период войны?

Дети (после уже взрослые) могут многое запомнить, а могут всё и забыть, запоминая лишь какие-то быстро мелькающие события, которые они не понимают. На протяжении всей книги становится понятно, что это лишь отрывки памяти, которые выглядят и разрозненными, и точными, и печальными, и жестокими, и обидными. Кто-то помнит больше, кто-то — меньше. Они не воевали, но они были важным кладезем знаний о человеке в период войны. Да, взрослые могут рассказать больше, запомнить больше, но память — необыкновенная вещь. А детская память — тоже удивительная, но загадочная. Мы можем помнить что-то, что произошло в 3 года, но не вспомним, что было в 10, к примеру. Война — это одна большая травма.

Детям приходилось проживать самые разные ужасы войны. Запоминали они самое разное: от тел мёртвых детей, родственников до жуткого шума самолётов. К примеру, уход своих родителей из дома, которые боялись оглянуться назад, потому что за ними бежали дети, супруг(а), родственники (история Жени Билькевич). Каждый из них помнит бомбёжки родных городов, как горели их дома и поля, их родственники и знакомые. Для них травма войны оставалась с ними по жизни, они могли вспоминать свою маму по прошествии лет, скучать по ней (история Зины Косяк). Родителей они помнили красивыми, статными, героями (история Лиды Погоржельской), а как иначе? Им хотелось бы запомнить образы своих родителей такими, какими они видели своими детскими глазами. А расстрелы людей? Они видели смерти знакомых, родственников, братьев и сестёр, мам и пап. Их просили закрывать глаза (история Володи Парабкович) или не поднимать головы (история Васи Сигалева-Князева), когда совершалась казнь, а порой не разрешали увидеть мёртвые тела, потому что детям нельзя такое видеть (история Вали Змитрович).

Или как из детей делали пушечное мясо, когда приходилось передвигаться через минные поля (история Любы Александрович). Порой приходилось родителям отдавать своих детей чужим или соседям, чтобы те их спасли, особенно если это еврейские дети (история Гени Завойнер). Какой ужас возникает, когда читаешь историю Васи Байкачева, который во сне молил о том, чтобы его застрелили (он находился в плену). Даже дети знали о милосердии — к примеру, отдавая еду пленным немцам (истории Володи Барсука и Ани Грубиной). Или истории расправы над людьми, например, как в истории Люды Андреевой, когда её мать взяла её и сбежала из дома, где были немцы. А когда вернулись, мёртвая бабушка была голой и привязанной к кровати. Они находились рядом с мёртвыми матерями (история Леонида Сивакова), кровь который могла капать прямо на них, или как горели волосы у матери (история Тони Рудаковой). Детям приходилось есть траву, зелень в парках, чтобы спастись (история Ани Грубиной).

Вне зависимости от того, сколько им было лет, они, в целом, ощущали одно и то же — чувство потери, страха, ужаса, печали. Им могло быть и 5, а могло и 14, а все хотели, чтобы рядом были родители, которые их поддержат, приласкают. Они жили без отцов или матерей, а порой без обоих родителей. И повезёт, если смогли бы их найти, но многих убивали или теряли (не знали участи). Многие из них работали с партизанами, и, увы, была ужасная судьба для тех, кого раскрывали (например, история Ларисы Лисовской). Родители изо всех сил пытались спасти своих детей, к примеру, в истории Фаины Люцко мать специально кричала, что она не её дочь, чтобы спасти её от расстрела.

Особенно меня пугали истории очень маленьких людей. Например, история Саши Суетина, которому показалось, что мелькал образ мамы в белом халате, а он находился в плену, где у него брали кровь, и это явно была не мама. Или история девочки из рассказа Димы Суфранкова, которая подняла гранату и стала её качать как куклу, а мать не успела добежать до неё. Или история Ани Гуревич, который было 2 года. Она росла в детском доме некоторое время,но потом её нашла мать. Когда она увидела свою воспитательницу, она чувствовала, что её что-то тянет к ней, но плакала от того, что ей говорили о том, что она жила в детдоме. И уже пожалела потом, что не встретилась с женщиной, которая в военное время растила её. Особенно обязательна к прочтению небольшой рассказ Юры Карповича. Он просто наблюдал за событиями, но как точно и ярко они переданы через строчки обычных слов.

Светлана Алексиевич в который раз показывает мастерство писательства, передавая чётко мысли тех взрослых, которые на войне были детьми, которым пришлось пережить невиданное ранее. У книги тяжёлая атмосфера, но при этом читается она невероятно легко из-за понятного и несложного слога автора. Это и притягивает. Эти сто рассказов «последних свидетелей» могут поразить читателя до глубины души свои чёткостью передачи чувств. Дети получили и физические, и моральные травмы, которые зарубцевались, но при этом они давали о себе знать. Эти истории должны чётко показать читателю, насколько опасна война, во всех её смыслах. Она разрушительна не только в рамках одной страны или нации, не только в экономическом или политическом плане. Страдает абсолютно всё. Самыми ужасными последствиями войн, как мне кажется, являются именно жертвы и пострадавшие. Сложно сосчитать, сколько детей пострадало за время Второй мировой войны и за период Великой Отечественной войны. О многих не знают, о многих не говорят, о многих уже забывают. Память о войне — великая вещь, которая должна вдохновлять людей стараться бороться с любыми конфликтами мирными способами. Пацифизм может быть опасен, например, как в период между двумя мировыми войнами, но если его будут исповедовать люди, которые не стремятся к миру, он и не поможет. Война должна была научить, что она бесполезна для людей, которые воюют, которые проживают её. Но, увы, история показывает иначе, и сколько ещё войн придётся пережить обычному человеку, который может потерять и родителей, и друзей, и дом... и самого себя. Дети не вернулись детьми, они повзрослели, некоторые побелели, а некоторые боятся вспоминать то, что пережили. Они — «последние свидетели», и их всё меньше и меньше. Их надо помнить всегда, даже после смерти. Пока есть память, у людей будет желание бороться за мир.