Больше рецензий

7 мая 2020 г. 15:42

559

5 «Рабство капиталистическое ложится на плечи трудового народа еще более тяжким бременем, чем крепостное право». Л.Д. Опульская

Идейное содержание произведений Толстого определяется социальными противоречиями русской жизни, в частности, угнетением простого русского народа. Относящийся к периоду голода 1891-1892 гг. рассказ «Хозяин и работник» ещё одно яркое тому подтверждение.

Контраст между крестьянином и господином в этом рассказе едва ли не представлен осязательно, едва ли не доведён до абсурда, - настолько резко Лев Николаевич изобразил разросшуюся пропасть между добрым раболепным Никитой и грубым, преследующим лишь свою личную выгоду, Василием Андреичем Брехуновым. Никита - это олицетворение обнищавшего, забитого в угол народа, Брехунов же - господская жизнь во всей её гнусности и самодовольстве.

В кульминационную минуту, когда герои находятся на краю гибели, бездна между их «внутренним» достигает апогея. Проследить её помогают обличительные мысли Брехунова и смиренные, покорные мысли Никиты:

«Спать ему не хотелось. Он лежал и думал: думал всё о том же одном, что составляло единственную цель, смысл, радость и гордость его жизни, — о том, сколько он нажил и может еще нажить денег; сколько другие, ему известные люди, нажили и имеют денег, и как эти другие наживали и наживают деньги, и как он, так же как и они, может нажить еще очень много денег.»

«Известно — женщина! Где она что видала? При родителях какой наш дом был? Так себе, деревенский мужик богатый: рушка да постоялый двор — и все имущество в том. А я что в пятнадцать лет сделал? Лавка, два кабака, мельница, ссыпка, два именья в аренде, дом с амбаром под железной крышей, — вспоминал он с гордостью.— Не то, что при родителе! Нынче кто в округе гремит? Брехунов.»

«Мысль о том, что он может и даже, по всем вероятиям, должен умереть в эту ночь, пришла ему, но мысль эта показалась ему ни особенно неприятной, ни особенно страшной. Не особенно неприятна показалась ему эта мысль потому, что вся его жизнь не была постоянным праздником, а, напротив, была неперестающей службой, от которой он начинал уставать. Не особенно же страшна была эта мысль потому, что, кроме тех хозяев, как Василий Андреич, которым он служил здесь, он чувствовал себя всегда в этой жизни в зависимости от главного хозяина, того, который послал его в эту жизнь, и знал, что и умирая он останется во власти этого же хозяина, а что хозяин этот не обидит. «Жаль бросать обжитое, привычное? Ну, да что же делать, и к новому привыкать надо.»

«Сначала он дрожал всем телом, потом дрожь прошла, и он понемногу стал терять сознание. Умирал он или засыпал — он не знал, но чувствовал себя одинаково готовым на то и на другое.»


Но казавшееся невозможным, нереальным, чуждым для сгустка подлости - Брехунова, искупление всё же приходит. И здесь мы получаем порцию нравственно-просветительской концепции: через добро к ближнему и веру даже самый нравственно низкий человек может переродиться.