4 Космическая этика

Я приснюсь тебе черной овцою,
На нетвердых, сухих ногах,
Подойду, заблею, завою:
«Сладко ль ужинал, падишах?
Ты вселенную держишь, как бусу,
Светлой волей Аллаха храним…
Так пришелся ль сынок мой по вкусу
И тебе и деткам твоим?»
Ахматова "Подражание армянскому".

Ее книгу "Хороша была Танюша" хвалил Александр Кабаков. Я не помню, откуда узнала о романе, кажется, он был в каком-то списке номинантов на литературные награды и запомнился неожиданным сочетанием есенинской строчки в заглавии с литовской фамилией автора. Впрочем, насчет лонг и шорт-листов могу ошибаться. Так или иначе, рекомендация прочесть "Калевальскую волчицу" не в пустоту канула, упала зерном на взрыхленную почву. Это заключительная повесть сборника "Смотри: прилетели ласточки". И да, я продолжу "Танюшей..."

Яна Жемойтелите пишет хорошо. Немыслимых высот и глубин ее проза не открыла мне, а кто сказал, что все хорошее должно входить в нашу жизнь непременно в превосходных степенях и режиме "взвейтесь да развейтесь"? Тихому голосу случается проникнуть в душу глубже, чем набатам и сиренам. Особенно тогда, когда этот тихий говорит о вещах, которых из каждого утюга не услышишь и переводит с языка, не имеющего аналогов в транслейт-программах.

Она родилась и выросла в северной Карелии, где русско-финское двуязычие было официальным (уникальный для Советского Союза случай легитимности языка соседней капстраны). Окончила Петрозаводский госуниверситет по специальности "финский и русский языки и литература". И пребывание в континууме двуязычия, странным образом, окрасило ее прозу оттенком двоемыслия. Не в оруэлловском смысле и не в ожидаемом ключе слияния культур. Но наделив глассолалией, которую люди возводили в ранг сверхспособностей, вроде умения летать, проходить сквозь стены и становиться невидимым - понимать и транслировать язык зверей.

Не понимаю, чего уж такого хорошего мы рассчитывали услышать, о чем беседовать с теми, кого едим, подвергаем геноциду или рабски эксплуатируем, но факт - суперпауэ Франциска Ассизского и св.Патрика испокон веку среди топовых. Кажется не случайно сейчас появляются книги, напрямую не связанные с пафосом защиты животных, но позволяющие представить, что было бы, если мы в самом деле поняли их, вроде этой или "Всех, способных дышать дыхание" Линор Горалик. И не говорите, что в ахматовском "Подражании армянскому" вовсе даже не о том, а про сталинизм. Буквального смысла не стоит сбрасывать со счетов.

Титульная "Смотри: прилетели ласточки" самая простая из трех повестей сборника, больше всего тяготеет к традиционно женской прозе. Не в уничижительном смысле, но и без восторга - много извилистого внутреннего мира, рыхловато, вяловато и неуловимо напоминает все хорошее: от Токаревой и Петрушевской до Улицкой и и Рубиной. История женщины, которая любила. да обмануласьь, хотела творить, а стала не слишком успешным функционером. И неожиданно получила от судьбы самый большой подарок, о каком когда-либо могла мечтать.

"Золотарь и перчаточник" уже другая вещь. И обидно-сексистского словосочетания "женская проза" к ней не приложишь. Перестроечная история студента, нанявшегося подрабатывать кинологом в охрану судоремонтного завода. все разваливается на глазах, рабочим задерживают зарплату, да и с вовремя выплаченной в гиперинфляцию не разживешься. Потому воруют бесхозный металл на сдачу в цветмет. А охраняют территорию собаки. И им тоже, ой,как несладко, когда на смену нормальным кинологам, набрали черт знает кого. Таким мог быть "Пограничный пес Алый" Коваля, времен перестройки.

О третьей, "Калевальской волчице", рассказывать подробно не буду. Скажу только, что это маленький шедевр. Горький и прекрасный, как целиком выплавленный
из глыбы космического льда. Потому и космическая этика в заглавии - отрешись ненадолго от понимания себя, как венца творения, взгляни на мир другими глазами. Такого я еще не читала. Вы тоже.

Источник