4.5 Об Англии и Средиземье

Второй том «Утраченных Сказаний» - это последовательное продолжение хронологии «Сильмариллиона» в том виде, в каком мы её знаем сейчас. Но общего с «Сильмариллионом» в тесте «Сказаний» зачастую очень немного. Второй том включает великие легенды Первой эпохи, которые впоследствии были выпущены в виде отдельных книг — это предания о Берене и Лютиэн, о Турине Турамбаре, о падении Гондолина. Эти истории неплохо знакомы поклонникам таланта Толкина, однако в «Сказаниях» представлены в своем раннем, почти что первозданном виде, притом без каких-то особенных сокращений — тогда как в «Сильмариллион» были включены их довольно-таки сжатые пересказы. Три этих легенды дополнены ранними версиями преданий о Науглафринге (так первоначально назывался Наугламир) и о странствиях Эарендела — эти истории были переписаны Толкином впоследствии почти целиком.

Читать эти тексты невероятно интересно — в этих ранних «бета-версиях» ещё нет многих значимых персонажей (к примеру, Финрода), истории других персонажей разительно отличаются от поздних версий (чего стоит хотя бы история Берена, который у раннего Толкина — эльф, вернее даже «гном», как Профессора именовал в 20-х годах нолдор), некоторые персонажи (такие как Тингол или Мелиан) фигурируют под другими именами, притом мотивация их поступков значительно отличается от «каноничной».

Сопоставление многочисленных версий создаёт удивительный эффект, который Толкин, вполне возможно, предусмотрел — от версии к версии, от итерации к итерации меняется мотивация и обусловленность событий, но не сама событийная канва. Это свойство реальных мифологий, генезис которых занял во времени на многие века — Толкину же удалось воспроизвести те же самые процессы мифологического «брожения» и вызревания за несколько десятилетий, вольно или невольно.

Последняя из историй, включённых во второй том «Утраченных Сказаний», примечательна главным образом тем, что является последовательной и осознанной попыткой Толкина связать мифологию «Сильмариллиона» с реальной историей Англии (как я упоминал в своей рецензии на первый том «Сказаний», тут мы воочию видим реализацию желания Толкина «создать для Англии мифологию, которой она была почти что лишена»). «История Эриола, или Эльфвине» - это обрамление всех «Утраченных сказаний», попытка взглянуть на них глазами смертного (что само по себе примечательно, ведь в конечном итоге все события «Сильмариллиона» были изложены именно с точки зрения эльфов), а также дать этим преданиям если не автора, то хотя бы хрониста, добросовестно зафиксировавшего их (как Бильбо выступил в роли автора «Хоббита», а Фродо - «Властелина Колец», притом что «Сильмариллион» так и остался «анонимным»).

Раннее видение Толкином связей между миром Валар и эльфов, с одной стороны, и смертных людей весьма примечательна, я бы даже сказал — удивительна, и Англии в этой системе отводится фактически центральное место. В ранней картине мира Толкина Англия — и есть остров Тол-Эрэссэа, населенный эльфами остров, и лишь обреченная на поражение война с людьми понуждает эльфов к бегству в Валинор или же к постепенному «истаиванию». По мере того, как от эльфов остается лишь память, Тол-Эрэссэа превращается в Англию — единственное место в Европе, где ещё слышны отзвуки волшебства древнего мира. Впрочем, Толкин пересмотрел эту концепцию ещё в 20-х годах, переместив Эриола из IX века в XI столетие, разделив Тол-Эрэссэа и Англию и сделав последнюю отправной точкой плавания Эриола (зовущегося уже Эльфвине) на запад. Достигнув Одинокого острова, не принадлежащего ни Валинору, ни Великим Землям (суть Средиземью, уже превратившемуся в Европу раннего средневековья), Эльфвине узнает удивительные предания древнего мира и записывает их — эту работу заканчивает уже его сын, собравший все сказания эльфов в Золотой книге.

Символично, что именно такая участь ждала «Сильмариллион», работу над которым выпало заканчивать уже сыну Толкина Кристоферу. Собственно, низкий ему поклон — возможно, Толкин вполне оправданно в итоге отказался от Эриола-Эльфвине вовсе, но лишь благодаря Кристоферу, с максимальным тщанием и скрупулезностью отобравшему и снабдившему исчерпывающими комментариями ранние записи своего отца, мы вообще можем сегодня читать и обсуждать раннего Толкина — во многом сильно непохожего на себя же зрелого, но оттого не менее интересного