5 Нужно избавиться от морального авитаминоза? Вам сюда

"Дядя Фред весенней порой"
Самые популярные персонажи Вудхауза это Дживс и Вустер. Но у него есть и другие очень интересные герои – например, лорд Эмсворт, типичный интроверт, он живет в своем замке Бландинг, тихий, недалекий, мечтает, чтобы его не трогали и дали спокойно выращивать свою свинью Императрицу, чемпионку по классу жирных свиней. Так нет же, нет покоя.
И граф Икенхэм, он же дядя Фред, один из романов о нем так и называется «Дядя Динамит», что очень ему подходит.
Там, где появляется дядя Фред, начинается вообще светопреставление, но в самом конце самые запутанные ситуации благополучно завершаются, влюблённые сердца соединяются, материальные затруднения разрешаются как по мановению волшебной палочки. А всё благодаря ему – неугомонному дяде Фреду. Так и здесь – у одних расторгнутая помолвка, у другого крупный долг букмекеру, у третьих скандалы и сцены ревности, ещё разное плюс лорд Эмсворт приехал просить помощи – грозятся украсть его любимую свинью. Что делать? Приехать в замок Бландинг к лорду Эмстворту, назвавшись известным психиатром, с секретарем и племянницей? Да запросто. Правда, оказалось, что психиатра сэра Глоссопа кто-то из обитателей замка знает лично, а кто-то наоборот – знает заявившихся гостей под их собственными именами.
Но вся эта весёлая путаница в финале будет благополучно распутана.
Получила огромное наслаждение, переместившись в дивный волшебный мир, где нет неразрешимых проблем, самое страшное, что может встретиться – это суровая и непреклонная леди Констанс и герцог Данстабл, который ломает мебель и швыряется яйцами. И всё закончится хорошо, потому что иначе и быть не может. И неповторимый стиль Вудхауза. На первый взгляд вроде и ничего особенного, но как, господи, как прекрасно это изложено.

- В гостиной небольшой беспорядок.
– Убираете?
– Нет, сэр. Герцог Данстабл переломал мебель кочергой.
Мы не скажем, что гость удивился; мало того – мы не скажем, что он испугался. Странности дяди Алариха нередко служили темой дружеских бесед, тем более что у Мартышки был и свой дядя, тоже странный. Рассказы о герцоге он слушал примерно так, как слушал бы Ной жалобы на легкий дождик.

Когда Мартышкин дядя приезжает в Лондон, ему уже не шестьдесят, а двадцать два. Не знаю, встречалось ли вам слово «эксцессы», но именно оно приходит тут в голову.

- Разве поэт может ломать шею?
– Рикки – может. Он как-то избил трех лотошников в Ковент-Гардене. Пошел туда за вдохновением, чтобы написать стихи о природе, а они привязались. Ну, он их мигом превратил в цветную капусту.
– Как это не похоже на жизнь покойного Теннисона!

- Что именно вы делаете? Задаете коварные вопросы? Ведете беседу и следите за реакцией?
– Примерно.
– Так, так, так… Скажем, завели речь о птицах, пациент слегка захлопал крыльями – все, болен! Понимаю, понимаю.

Твой пессимизм граничит с гениальностью. Пророк Иеремия в молодости, иначе не скажешь.

Бландинг, в конце концов, издавна притягивал обманщиков. Скажем, певичка ее племянника Ронни выдавала себя за дочь американского миллионера. В минуты уныния леди Констанс казалось, что у нее гостят одни самозванцы. Что-то тянуло их в замок, как тянет кошку к мяте.

Леди Констанс рассказывала прекрасно. Она могла тронуть словом такую аудиторию, как племянник, который не всегда понимал даже газетные шутки.

- Теперь я понимаю, почему эта девушка расторгла помолвку. Кому нужен псих вместо мужа? Хотя где другого найдешь...