5 Дюймы любви Фредрика Бакмана.

Вот именно после этой книги мне хочется признаться автору Фредрику Бакману в любви. Хотя полюбила я его сразу же после «Уве». Но именно эти мемуары раскрыли его, как человека, а ещё как мужа и отца. Он немного приоткрыл личную жизнь, открылся читателю, тем самым став ближе и понятнее. Фредрик не побоялся показать свои слабости, и это лишь доказало, что он сильный человек.
Что его сын должен знать об этом мире? Что наши дети должны знать об его устройстве?
У Бакмана своя версия, и она имеет место быть.

Когда у меня родилась первая дочка, в то ранее зимнее утро, я, сама ещё юная и наивная, вдруг осознала, что моя жизнь никогда больше не будет прежней. Теперь она принадлежит не только мне, но и этому крошечному существу. Вот и автор думает так же. Отныне вся его жизнь подчинена потребностям сына. Его это и радует, и пугает, и волнует. Хороший ли он отец? Будет ли примером для сынишки? Правильно ли он всё делает?

Если открыть оглавление, то человека, не читавшего эту книгу, ждёт шок. Икея, поющие жирафы, бог и аэропорт (хм), лампочки в туалете и футбол, создание рок-группы. Что это, к чему подобный набор.
Но при чтении всё становится понятнее и даже лиричнее.

Ведь это не просто мемуары - это обращение к сыну, который ещё совсем малыш, но дети растут быстро, и однажды он прочитает слова отца, и их связь станет крепче. Возможно не со всем написанным согласится, над чем-то посмеётся, где-то иронично сдвинет брови, ухмыльнётся в какой-то момент, нахмурится в определённом месте. Но, уверена, в большинстве случаев, будет читать затаив дыхание, с лёгким умилением, какое только может быть у подростков, и с трепетом в груди. Потому что нельзя остаться равнодушным к такому проявлению любви, к мужеству отца, не побоявшегося признаться в своих слабостях.

Отдельно хочу сказать о главе о боге. Это шедевр, честное слово. Ирония и юмор переплелись с серьёзным. И, чёрт побери сливки мне в кофе, это довольно таки интересно.

«Бог сотворил людей. Люди сотворили массу всякой фигни. Бог им: «Да чем вы там занимаетесь?», а люди: «Да лана, а чо такова?», а Бог им: «Вы хоть представляете, чем это грозит?», а люди ему: «Да брось, не парься, все норм!» Бог им: «Слушайте, но это конкретно не самая лучшая идея», а люди ему: «Бооооже! Ну не лез бы ты в это дело». «Хорошо, – говорит Бог, – не буду». И вот люди выпускают свою очередную фигню в мир. И мир катится в тартарары. Тогда люди взывают к Богу, и их возмущению не видно предела: «Эй! Почему ты нас не остановил? Это ты во всем виноват!»
Понимаешь?
Бог, он нормальный чувак. Прокопал оросительные каналы, посадил фруктовые сады и придумал, как хранить, чтобы дольше не портились, свиные отбивные, приделав им по четыре ноги (Самая! Гениальная! Идея!). Потом он включил люстру и сказал: «Милости просим! Пользуйтесь на здоровье!»

И именно эти свиные отбивные меня добили. Серьёзно, я хохотала вслух, хорошо, что дома была одна и не пришлось оправдываться. А ведь я ещё не знала, что дальше меня ждёт хот-дог «Л’Ореаль». Вот это я понимаю - аппетит у человека.
И чувство юмора, кстати, тоже отличное. Умеет он смешно написать о совсем не смешном, уж одна глава о какашках чего стоит.
Да и о своём ранении он пишет не слишком серьёзно и без всякой трагичности, хотя это было серьёзное испытание для него.

Крепко держит Фредрик за руку своего сынишку. Я тоже, правда мысленно, держу ра руки своих повзрослевших (и когда только успели?) детей. Они - наша самая большая слабость. И радость тоже самая большая.
Что они должны знать об этом мире. Он жесток, не всегда приветлив. Но в нём есть любовь: «Это любовь иного рода. Ты проникаешь в каждую клетку моего тела, проносишься сквозь меня, грохоча, как товарный поезд. Такая любовь не вырастает постепенно, она поражает, как болезнь. С ежедневными обострениями.»

И, как писал сам Бакман в «Медвежьем углу»: «Мы не можем защитить своих детей». Но мы всё для этого сделаем. Потому что наша жизнь разделилась на до и после рождения ребёнка. Навсегда.