4 Неизвестный сюжет для ненаписанной оперы

Первая мысль, возникающая при чтении этой книги: «Какое кино можно снять!» Вторая мысль: «Этому фильму никто не поверит, скажут: слишком голливудский сюжет, слишком много невероятных совпадений; перекрутили киношники».

Но накрутила, если верить главному герою и рассказчику Пино Лелла, и сверявшему факты Марку Салливану, сама жизнь. И уж она постаралась. Невероятные совпадения и почти невозможные встречи; спасения в последнюю минуту; крайне рискованные авантюры; сцены, полные драматизма, не меньшего, чем оперы Верди...

И хотя Пино, как настоящий итальянец, мог что-то преувеличить из бескорыстного артистизма, он точно не мог придумать все. В конце концов, Салливан, видимо, слегка обалдевший от истории, которую услышал, довольно тщательно ее проверил. Так что главное в этой невероятной истории – правда. Правда о почти неизвестной, особенно в наших широтах, войне в Италии, о «забытом фронте», пролегавшем через страну, которая как бы «почти не пострадала». Однако же там погибли десятки тысяч человек и сражались сотни тысяч.

Много еще мыслей приходит в голову по ходу чтения. Последняя, остающаяся после прочтения, – горькая. Это мысль о том, что книга эта – не только о неизвестном герое войны. Прежде всего это книга о том, что справедливости не существует. О том, что самые великие, выстраданные, долгожданные победы порой оказываются иллюзией.

Впрочем, по порядку.

Собираясь читать эту книгу, я думала, что самым интересным будет вопрос о том, каким образом человек, которого жизнь к этому не вынуждает, приходит к решению участвовать в Сопротивлении, сражаясь за других, рискуя за других, за незнакомцев. Рискуя оказаться в гестапо, в концлагере, умереть. Как становятся героями?

17-летний миланец Пино Лелла не мечтал быть героем или постоять за честь родины, оккупированной немцами в 1943 году. На уме у пацана были только развлечения и девчонки. Его мир, да и мир других миланцев, долго оставался безоблачным. Немцы особо не доставали. О подвигах Пино не грезил.

В движение Сопротивления он втянулся... Да просто потому, что его попросили. И попросил человек, которому Пино ни за что не захотел бы отказать: его многолетний наставник, католический священник и руководитель лагеря юных альпинистов отец Ре. Родители отправляют Пино в Альпы, к отцу Ре, чтобы он мог укрыться там от бомбежек: союзники теперь еженощно бомбят Милан. Отец Ре и его горный лагерь, Каза Альпина, оказываются звеном в цепочке подпольной дороги жизни, организованной католической церковью Италии для переправки людей, в основном евреев, в безопасную Швейцарию. Почти ежедневно по горным перевалам на головокружительной высоте в Швейцарию уходят маленькие группки людей, которым нужно спастись: евреи, сбитые летчики союзников, люди, за которыми охотятся нацисты. Пино, а потом и его младший брат Миммо, и другие пацаны – опытные альпинисты и горнолыжники – втягиваются в эту работу легко и с энтузиазмом. Дело, которым они занимаются, опасно, трудно и увлекательно. Одна из сложностей заключается том, что многие люди, которых нужно вывести в Швейцарию, – далеко не альпинисты. Некоторые немолоды, нездоровы, не имеют никакой спортивной подготовки: в те времена взрослые люди редко занимались спортом. Чтобы помочь им подняться по отвесной ледяной стене, орудуя ледорубом, в мороз, во время пурги, мало самому быть альпинистом: надо быть психологом. И мальчишке Пино удается находить правильные слова, способные вселить уверенность и бодрость в людей, которые намного старше, которые измучены и искренне не верят в то, что смогут подняться на скалу. Иногда юным проводникам приходится откапываться из-под лавины, иногда – противостоять бандитам, выдающим себя за партизан. Но там, в Альпах, в «Соборах Господа», все в целом просто и ясно: здесь – Добро, здесь – Зло. Вот это нужно сделать, и вот это делается. И Пино с братом и отцом Ре все удается.

Настоящие сложности лежат в долине, в Милане, куда Пино приходится вернуться, чтобы играть совершенно новую роль. Там он по невероятному совпадению станет личным шофером нацистского генерала Лейерса, едва ли не самого влиятельного нациста в Северной Италии. Причем познакомится с ним Пино рядом с мастерской собственного дяди Альберто, одного из руководителей миланского подполья: Лейерс как раз застрянет в этой мастерской кожаных изделий ровно настолько, чтобы Пино успел просто так, почти забавы ради, ну и чтобы помочь молодому шоферу, починить мотор лейеровского Даймлера. Вот так благодаря случаю Пино станет тенью, спутником, порой собеседником человека, от которого останется на удивление мало документов, но который будет в присутствии Пино говорить с Гитлером – по телефону и с Муссолини – лично.

Формально генерал Лейерс занимается вроде бы нестрашным делом: строительством. Но по свидетельству Джузеппе (Пино) Лелла, этот человек ответственен за мученическую смерть множества «рабов»-строителей разных национальностей, а также за голод в Северной Италии в страшную зиму 1944-45. Он – виновник множества военных преступлений. Фактически – это комендант никогда не существовавшего, безымянного, но огромного концлагеря, заключенные которого будут в каторжных условиях строить для нацистов укрепления и тоннели, умирая от голода и избиений. Активный строитель перегородившей итальянский «сапог» укрепленной Готской линии, которая задержит наступление союзников до самой весны 1945. Да, это странно для всякого, кто помнит дату Победы, но в таком далеком от Берлина Милане еще в конце апреля 45-го будет продолжаться война и прямо на улицах будут гибнуть люди.

Но до того апреля еще нужно будет дожить.

А пока Пино получит кодовое имя Наблюдатель и в этом качестве будет передавать союзникам бесценную информацию, доступ к которой получит буквально с первого дня. Конечно, информация не будет падать ему в руки, как спелые абрикосы. Ему придется рисковать, применять изобретательность и ходить по краю. И все будет сходить ему с рук. Даже когда сам шеф миланского гестапо, знаменитый Рауфф, остановит его на выходе из мастерской дяди Альберто с позаимствованным у Лейерса саквояжем, набитым планами укреплений Готской линии.

Понадобится дочитать до самого конца, чтобы с горечью заподозрить (или догадаться?), что Пино не случайно удавалось так блестяще выходить сухим из воды. Что, возможно, и дядя Альберто не случайно смог выйти из тюрьмы живым и вполне здоровым. Что, возможно, не случайно семинаристу Барбарески дважды удавалось бежать из тюрьмы Сан Витторе... Что, возможно, все эти по-настоящему героические люди были статистами в одной большой игре расчетливого, предусмотрительного, дьявольски умного негодяя. Вернее, двух негодяев: Лейерса и Рауффа.

И это они, а не Пино по-настоящему выйдут сухими из воды.

Подозрение на этот счет станет особенно сильным в момент, когда Лейерс по договоренности с Рауффом в последний момент спасет из поезда, идущего в Освенцим, четырех еврейских детей. Достаточно больших, чтобы они смогли запомнить и повторить имя и звание своего спасителя: он их настоятельно об этом попросит. Ловко придумано!

А сколько еще таких ловких придумок окажется у Лейерса в рукаве – спасение старинных церквей Милана от варварского уничтожения его менее хитрыми соплеменниками, спасение от расправы мятежного, бастующего завода Fiat, его руководства, рабочих и мощностей... И, как это ни ужасно, может статься, что мы все, весь мир, обязаны этому нацисту. Ведь, может, если бы не он, был бы взорван великий Собор Милана. А может, и уничтожена «Тайная вечеря» Леонардо...? Этого мы не узнаем.

Позже невольно придет в голову мысль о том, какую роль в дьявольском пасьянсе Лейерса могла сыграть Анна. Милая, находчивая, храбрая красавица, любовь к которой Пино пронесет через всю жизнь. Как и боль по ней. Может, и то, что с ней случилось, было одним из элементов подлого, до мелочей продуманного плана? Заодно кое-кому удалось избавиться от надоевшей любовницы. Заодно – и уничтожить свидетельницу, а вдобавок отомстить и ей, осмелившейся пойти против «хозяев», и ее жениху...? Все сразу – одним ударом. Одним адресом, сообщенным «кому следует». Могло такое быть? А ведь могло.

Никто не узнает, что произошло на самом деле. А Анна... Анна.

Воспоминание о ней останется для Пино одновременно чудесным и страшным. Из-за нее победа и освобождение Милана останутся в его памяти не безумной вечеринкой с американцами, когда пьяный от счастья и граппы Пино будет играть джаз со своими друзьями. Не стихийными танцами на площадях и в переулках. Победа и освобождение останутся в памяти Пино горами трупов на городском кладбище. Этим – штабелями трупов, мертвецами на улицах, – а не торжеством победы станут для Пино дни Освобождения и Победы. Где-то среди этих тел будет лежать и его друг, храбрый летчик, сражавшийся за Италию, выживший во всех боях и застреленный на улице празднующего Милана кем-то, кому понравятся его часы, и кто закричит: «Фашист! Смерть фашисту!» – и выстрелит в упор. Этот выстрел навсегда перечеркнет для Пино радость победы. Он будет совсем рядом и ничего не сможет сделать. Как и чуть позже, в Кастелло Сфорцеско, где он еще раз увидит Анну.

А потом Пино придется спасаться от жаждущей крови и расправы толпы тех, за кого он сражался. Этого следовало ожидать: слишком многие видели его, разведчика, рядом с Лейерсом, со свастикой на рукаве... Наверное, каждому «Штирлицу» приходится пережить что-то подобное в дни, которых он так ждал. Никому ничего нельзя объяснить. Никто ничего не услышит. Можно только бежать. Безумные, какие-то очень кинематографичные сцены бегства Пино – через руины Милана, через полуразрушенный театр Ла Скала, на сцене которого тенор репетирует арию Vesti la giubba из «Паяцев»: «Смейся, паяц, над разбитой любовью!» – Пино будет казаться, что это о нем. Разве не он был паяцем? Разве не его любовь разбита? Погоня за кулисами Ла Скала, поиск спасения в Соборе – как в Средние века, только теперь беглеца спасет не святость места, а темнота: с окон еще не сняты защитные щиты... Победа! Разве такой она должна была быть? Смейся, Паяц. Ты хорошо сыграл свою роль в пьесе, написанной для тебя слугой дьявола.

Этому сюжету нужен был другой писатель. Более сильный. Более талантливый. Марк Салливан сделал то, что мог, чтобы раскопать забытую историю – одну из тысяч невероятных забытых историй войны, он успел лично пообщаться с еще живым Джузеппе Лелла, но сделать из этой истории потрясающую книгу, которой она заслуживает, он не смог. Что ж, спасибо ему за факты.

Спасибо за музыку, которой наполнена эта очень итальянская история. Музыка постоянно сопровождает повествование: вот летом 43-го миланцы, спасающиеся от бомбежек, отправляются ночевать за город, в луга, и там, в полях, отец Пино и отец его друга Карлетто исполняют на закате арию Nessun dorma из «Турандот». Вот беременная еврейская скрипачка из Ла Скала, спасенная Пино в Альпах, оказавшись в Швейцарии, играет своим спасителям, и звуки скрипки плывут между горными пиками и небом. Вот, придя на квартиру к связному, Пино слышит из какой-то квартиры оперную арию в исполнении собственной тетушки Личии Альбанезе, оперной певицы. Вот в последнюю ночь счастья, на вечеринке американцев, Пино и его друзья играют джаз, который обожали с детства. А вот снова звучит рыдающая ария Канио из «Паяцев», и это похоже на жуткую шутку: жизнь любезно предоставила истории Пино самый подходящий саундтрек.

... Потом проходят годы. Раны людей и города затягиваются. Пино и его лихой младший брат Миммо (Доменико), которого товарищи-партизаны с гордостью зовут «вселенским ужасом», становятся взрослыми, успешными, богатыми, женятся, увлекаются бизнесом, горными лыжами, автогонками, их друг Альберто Аскари становится легендарным итальянским гонщиком... Прошлое становится прошлым. Люди начинают забывать погибших: им не хочется помнить плохое. Никто не беспокоит одного процветающего нацистского преступника и не нарушает спокойствия другого. Все живут своей жизнью. Пьяццале Лорето, где погиб от партизанской бомбы синьор Бельтрамини, отец друга Пино, и был расстрелян фашистами другой друг Пино, красавец-донжуан, подпольщик Туллио Галимберти, – Пьяццале Лорето сильно изменилась...

Так о чем эта книга? Может быть о том, что, как сказал однажды мой муж, Зло сильнее Добра, но Добро все равно непобедимо?

Может быть, об этом.

P.S. Из примерно 49 000 итальянских евреев благодаря организованным действиям итальянской католической Церкви и самоотверженной помощи простых итальянцев, друзей и соседей, войну пережили примерно 41 000 человек. Некоторые из выживших были схвачены, но сумели выжить в лагерях, хотя большинство итальянских евреев, если судить по евреям Рима, из лагерей не вернулись. Значит, подавляющее большинство из 41 000 человек были спасены. Среди этих людей есть те, кто обязан жизнью лично Пино и Миммо Лелла и отцу Ре.

И это лишь вершина айсберга, которую представляет собой история Пино Лелла.