5 Кружева

Даже не знаю с чего начать. Вторая книга трилогии, как мне и предсказывали, действительно понравилась больше первой. Не могу не похвалить ее и указать на несомненные плюсы, в «Белых лошадях» нет размазанности, размытости сюжета. Узкая направленность, освещение пары Сташика-Надежды. С заездом правда в 1812 год за наполеоновским обозом, что и хорошо, и плохо. Подогревает интерес, но есть вопросы к исторической действительности. Доверие же к автору подорвано, читаю и гложет червь сомнения, Рубина та еще сказочница.

С большим мастерством автор выписывает переплетение, окружение, обстоятельства двух семей. Получается полотно, кружево судеб. Столбик с накидом, дырка-пустОта, жизнь каждый раз побеждает смерть. Ведь жизнь – продолжение, продолжение рода, истории. Вверх-вниз, великие качели судеб. Наши герои растут, мужают, а жизнь подкидывает им не одну задачку, препятствие, всегда готовит очередное испытание. Потери близких – больно, ножом по живому. Я, как мазохист, залипаю на этих моментах. Баюкая и лелея чувство утраты. А у Рубиной ощущение реализма существования героев и в описании игры жизнь-смерть – не отнять, ей особенно удаются подобные места. И губкой впитывая в себя, верю, верю, верю…

Но надо отметить большой накал страстей в романе. Кое-где переигрывание, продавливание читателя. Некоторые моменты весьма спорные. Где находится зерно, понимание смысла измены? Или в библейской сценке с Иаковом и Лией-Рахилью, претворенной и пересказанной по-новому, или в двухмесячном обучении урокам любви в таборе? Что за чушь эти уроки любви и какие из цыганок жрицы любви! Любви не учат, она из сердца. Задевает пересмотр истории и роли Кутузова в войне 1812 года – или по серьезному давайте, или не трогайте историческую тему лишь бы погалдеть и в очередной раз переписать многострадальную в очередном нелицеприятном свете. Ну, блин, осознаешь, что тебя водят за нос, писательница в который раз замахнулась, сводя в целое самые разные невероятности, совпадения. И всё равно, развесив уши, хаваешь и тебе это нравится. Такая Санта-Барбара.