5 Не сложно рифмовать слова, сложнее жизнь зарифмовать...

Рэй Брэдбери у меня в любимчиках, среди авторов, на которых я чаще других пишу рецензии. Однозначно, он входит в первую пятерку, занимая место где-то со второго по пятое, на первом, это я знаю наверняка, находится Антон Павлович. Кстати, надо как-нибудь на досуге заняться подсчетом, на кого и сколько я написал рецензий, самому интересно.

Что же побудило меня написать еще одну рецензию на Брэдбери, тем более, на сборник. Причина - игра KillWich, выпал мне именно этот сборник, что теперь поделаешь. А почему он оказался в моем списке, так дело в том, что давным-давно, еще на самой заре перестройки, такой вот томик был выкуплен на талон за сданную макулатуру.

Иногда с книгами происходят странные вещи - они годами стоят не читанные. Так было и с этим томом, просто сразу до него руки не дошли, потом я о нем просто забыл, а в середине 90-х купил 8-томник "Миры Рэя Бредбери" и вот тут-то те самые руки, наконец, дошли. Большинство произведений Брэдбери я постиг, читая 8-томник. Но, к счастью, не все, застрял где-то в середине издания. А про однотомник, представленный здесь, вспомнил и внес его в подборку для игры, а он возьми, да и выпади.

Два романа "Марсианские хроники" и "451 градус по Фаренгейту" я уже читал, ряд рассказов тоже, но в сборнике оказалось несколько сильнейших рассказов, которые пока проскочили мимо меня. Среди них "Уснувшие в Армагеддоне", "Наказание без преступления" (чувствуется отсылка к нашему Достоевскому), "Электрическое тело пою", "Ревун", "Луг", "Смерть и дева", и тот рассказ, что дал название сборнику "О скитаниях вечных и о Земле".

Вот на нем я бы и хотел остановиться чуть поподробнее. Название рассказа заимствовано у американского классика начала ХХ века - Томаса Вулфа, эти строки встречаются в одном из его романов. Томас Вулф и становится центральной фигурой рассказа. Интеллигенция XXIV века явно переживает творческий кризис, среди писателей нового времени не находится такого, который смог бы наиболее достоверно и в то же время художественно передать всю грандиозность и весь смысл происходящих свершений. И тогда принимается решение выкрасть "на время" из ХХ века умирающего Вулфа, чтобы он смог выполнить то, что не под силу современным писателям - создать величественную картину нового мира.

Технологии позволяют вторгаться в прошлое, не меняя его - во времени ХХ века проходит буквально несколько минут, а в XXIV веке они превращаются в два месяца. Все эти два месяца у вырванного на время из лап смерти Вулфа есть возможность работать, наслаждаться работой, творить не покладая рук. При этом автор знает, что по окончании сверхурочной творческой вахты его ждет возвращение "домой" и небытие. Этот фактор только подстегивает его, и он творит и творит, описывая новый, по сути, чужой для него мир.

С поэтической стороны рассматриваемого сюжета всё замечательно, и на психологические аспекты как будто можно не обращать внимания. Но я не мог не задуматься над предложенной ситуацией, и она показалась мне крайне недостоверной, не мог Вулф писать так же сильно и вдохновенно в чужом мире о реальности, которую он практически не знал. Ему нужно было пожить, почувствовать, проникнуться духом времени и социума, чтобы родить что-то более-менее достоверное. На это могло уйти и два года и двадцать лет, а у Брэдбери он практически сразу берется за карандаш и начинает строчить нетленки.

Но, возражаю сам себе, Брэдбери - тот фантаст, у которого на первом месте не фантастическая и психологическая составляющие, а поэтическая. Для него главное - именно поэтическая достоверность, если можно так сказать. Я не знаю другого такого писателя, который бы мог превращать практически всё, чего он касается, в поэзию, причем, его поэзия настолько естественная, что она и в рифмах-то совершенно не нуждается, это поэзия чувства и восприятия. Он рифмовал не слова, а суть ощущаемого и переживаемого. Поэтому и романы его, в большинстве своем, состоят из маленьких поэтических зарисовок-рассказов, которые, объединившись в большое полотно, дают калейдоскопическое, но верное представление о том, о чем хотел сказать автор.