3

Рецензия на роман А. И. Слаповского «Качество жизни» (М.: Вагриус, 2004)

Как почти свободный в своем выборе рецензент, если предполагать, что в этом мире вообще существует свобода, я не мог пройти мимо творчества Алексея Ивановича Слаповского - члена Союза российских писателей, Союза театральных деятелей, лауреата нескольких престижных литературных премий. Его роман «Качество жизни» имеющий еще второе название «Адаптатор», являлся финалистом премии Букера. Нельзя обойти вниманием оригинальный литературный прием автора, реализованный с двумя названиями: открыв книгу, на первой ее странице вы видите заглавие «Алексей Слаповский. Книга». Еще через страницу удивленно читаете: «Адаптатор. Роман». И то, и другое верно; этим приемом Слаповский сразу готовит читателя к тому, что произведение перед ним – необыкновенное, как и сам его автор.
Алексей Слаповский родился 29 июля 1957 года в селе Чкаловское Саратовской области.
Окончил филологический факультет Саратовского университета (1979), затем работал учителем русского языка и литературы в школе, в 1981—1982 годах подвизался грузчиком, с 1982 по 1989 годы — корреспондентом Саратовского телевидения и радио. Ломаная линия биографии фигур класса Слаповского не так уж редка среди писателей, сценаристов, многих заметных творческих натур на отечественном небосклоне. С 2001 год Слаповский работает в Москве: пишет сценарии сериалов: «Остановка по требованию», «Пятый угол», «Участок» и др., фильма «Ирония судьбы. Продолжение» (в соавторстве), а также сценарии телефильмов по собственным романам «Я — не я» и «Синдром феникса» и др. В России идут около 30 спектаклей по пьесам А. Слаповского.
Произведения Алексея Слаповского переведены на более чем 10 языков. Он же является членом Союза российских писателей, Союза театральных деятелей. В современной русской антиутопии принято считать прозу очень реалистичной, что называется – «ближе к земле», приземленной и даже местами «вульгарной». Но может быть, поэтому она легко понимаема, «художественна» и в тексте «Адаптатора» относительно трудна для читательского восприятия. Слаповский превращает роман в своего рода спектакль, по крайней мере, вводит в него новые формы, не скрывая, признает, что пошляки от культуры (главный герой Анисимов) начали скармливать людям банальные жизненные ценности по телевизору, в книгах однодневках, коих можно написать за короткий период аж 24, и здесь начали размываться границы между политикой, культурой, искусством и… нравственностью. «Заработать здесь и сейчас», без оглядки на ценность материала, стало нормой. Реалистично показаны в романе издатели; и сам я не раз сталкивался с аналогичной позицией «полиграфов эпистолярных потуг непризнанных гениев», что, вероятно, в этом узком смысле роднит меня с рецензируемым автором. Кто знает, быть может, поэтому я выбрал именно «Качество жизни», скромно отставив другие предложения на рецензию, вполне, впрочем, подходящие под жанр антиутопии.
В одном лишь, на мой взгляд, Слаповский не оригинален: почти с каждой страницы своего «шедевра» он культивирует ту реальность, которую мы видим кругом, как бы констатируя, что пошлость современного общества не занесена к нам внезапно с Луны, а напротив, имеет долгую и насыщенную событиями предысторию. Сам роман представляется (кроме всего прочего) еще и ироническим отголоском того настроения, которое необходимо сегодня активным деятелям рыночной экономики, для оправдания, для духовного утверждения своего победного шествия.
Прочитав Слаповского, невольно ловишь себя на мысли, что его антиутопия сверх реалистична, столь реалистична, массово узнаваема, что иначе жить сегодня вроде как бы даже неприлично. Здесь полагал бы заметить, что после «Качества жизни» Слаповского хочется почитать что-нибудь более оптимистичное и «сказочное», отстраненное от реальности, уже порядком набившей оскомину, к примеру, Бориса Виана «Пена дней» - для того хотя бы, чтобы развеяться от слаповсковских сверх реальных малых форм, легко внедренных в большой объем.
Название «Качество жизни» по отношению к «Адаптатору», пожалуй, второстепенно; «Адаптатор» более полно соответствует описанию жизнедеятельности главного героя. Однако и то, и другое (альтернативное название) вполне коррелирует между собой, играет, соответствует, звучит в органической гамме. Тоесть, несомненно, дополняет друг друга. С тем же успехом роман-антиутопию можно было бы назвать «Соль жизни»: адаптация всего – подо все – основная линия романа и современного «героя нашего времени» в лице литературного негра Анисимова. В сюжетной линии у 46-летнего Анисимова возникает желание пожить для себя, но… силы уже не те, он обеспокоен внезапным расстройством здоровья, пожалуй, намного больше, чем – семейных отношений. «Герой нашего времени» Анисимов выполнил функции отца и мужа, и стоит на пороге новой жизни, в которой, волею случая, предстоит активно действовать. Вспоминается те же приемы, которые использовал я сам (в свое время, и посему могу с чистой совестью порекомендовать их читателям «за 40»): чтобы завести мышь – накрошите на столе много хлеба, и ждите несколько дней. Чтобы завести любовницу – почистите «гнездышко», наденьте свежий костюм, показывайтесь в подъезде с маской «тоскливого одиночества», принесите в дом вкусный торт, цветы и откройте настежь дверь: непременно, как и у Слаповского, заглянет какая-нибудь Вера…
«Адаптатор» - остросоциальная проза о жизни «героя нашего времени», история нравственного выбора поколения. С позволения сказать, как классическая антиутопия, роман можно прочесть один раз в жизни с удовольствием и естественным интересом (два – уже избыточное значение в данном контексте). Герои реалистичны, хорошо, традиционно, относительно ранних и поздних произведений модного автора, разработана сюжетная линия. Вообще в творчестве А. Слаповского (возможно, оно имеет ореол автобиографичности, вспомним ««меня звали Кимом Шебуевым, Максимом Панаевским, Ольгой Ликиной и Вероникой Темновой. Писал я романы любовные, детективные, любовно-детективные и детективно-любовные. Нет фразы, которую я не смог бы разболтать на страницу, нет сюжета, из которого я бы не сумел соорудить книгу») образы мужчин часто не соответствуют традиционном русскому представлению о маскулинности, как элементе, свойственном сильному полу. В этом «Качество жизни» перекликается с современной прозой финского прозаика Юхи Синталы («Честь мужчины», 1994), изученном мною как раз перед написанием рецензии на роман Слаповского: «необходимо даже небольшие расстояния преодолевать на машине, есть соленую и жирную пищу, ограничивать контакты с противоположным полом коротким и насильственным актом и умереть от стресса, что приличествует порядочному гражданину».
Слаповскому присущи и творческие эксперименты. «Адаптатор» обильно сдобрен вкраплениями современной компьютерной технологии, к примеру, это хорошо показывает автор, ранжируя ответы на вопросы – почему любят или не любят родителей их дети, выдвигая в резюме главный (и, вероятно, наиболее популярный) ответ «компьютерного поколения» - «по умолчанию».
Лексика теледивы Виленской встроена в романе весьма артистично. На мой взгляд, автор несколько сжал заключение, которое в жизни, да и по правилам классической антиутопии не наступает столь обрывисто, столь внезапно. Но, очевидно, что автор, безусловно, имеет право на свое видение и стиль, который нам, добровольным рецензентам представляется несколько субъективно – из-за нашей отстраненной роли.
Мне удалось познакомиться и с другими рецензиями на произведения необыкновенного, разностороннего и плодовитого автора, которого, с позволения сказать, так и хочется окрестить «многоплановым деятелем литературы и искусств». Творчество автора мои коллеги-рецензенты характеризуют неоднозначно, то здесь, то там, нежная визуализация тонко чувствующего читателя может быть нарушена эпитетами с претензией на ярлыки: «саратовский маргинал с проблемой медленного прокола: пока читаешь все эти анекдотцы и историйки, кажется, что лучше уж и быть не может, а как книжке конец, так на вопрос — зачем мне все это рассказали? — слышишь лишь какое-то инфантильное ку-ку».
По мнению представителя газеты «Известия» Алексей Слаповский один из самых интересных, современных и проницательных прозаиков. Простодушная самоирония – его оригинальная интонация, библиография, состоящая из нескольких десятков «полнокнижных текстов», искренний голо современной провинции – все это тот самый Слаповский – признанный автор «плутовских романов».
Прочитав все эти рецензии, я еще раз осознал, что в своей рецензии на «московский» – как его справедливо называют критики – роман «Качество жизни» я увидел особенного Слаповского, перевоплощенного в своих героев, и то, что было, несомненно, скрыто навеянной таинственностью авторской пеленой, более того, в отдельные моменты я узнавал в Анисимове себя, ежели вообще можно столь глубоко проникнуть в авторский замысел. А может все это только лишь наваждение, и каждый открывает для себя «своего Анисимова»; во всяком случае, в 46 лет – это сделать даже полезно. Кто знает, может быть в этом смысле «Качество жизни» можно порекомендовать даже и тем, кто никогда не стал бы читать безликих авторов, а также и настоящую рецензию.
Во всяком случае, у вас, уважаемый потенциальный читатель, есть шанс составить свое мнение о «герое нашего времени», удивительным образом, возвращенном к жизни Алексеем Слаповским еще в пятом году XXI века.

Размышления на тему: «Современная литература – это...» в формате двухчастного дневника с цитатами из романа А. И. Слаповского «Качество жизни».
Прежде чем начать, хотел бы пояснить, почему мне захотелось взять именно формат комментариев на цитаты признанного писателя, профессионала, и почему выбраны именно те цитаты из романа «Качество жизни», что Вы сейчас сумеете прочесть.
Двухчастный дневник позволяет глубже сопоставить цитату и комментатора. К тому же, свое исследование по данному вопросу, вынесенному в заглавие раздела, я предложил весной 2011 года, и оно даже нашло некоторый отклик-интерес в СМИ: http://www.litrossia.ru/2011/16/06142.html Кашкаров А. П. Беспорядочный хаос моды. Размышления о современной литературе. – Литературная Россия №16 от 22.04.2011.Поэтому, сегодня хотел бы остановиться именно на формате «Дневника» с литературными выдержками-цитатами А. Слаповского; несомненно, этот автор знает толк в том, о чем пишет.

То есть детективщинка, любовщинка (а также триллерщинка, нонфикшенщинка, прости меня, Господи, или, если от имен авторов, не посягая на сами уважаемые имена, муракаминщинка, паолокоэльевщинка, акунинщинка, пелевинщинка, сорокинщинка…) и иже с ними представляют собой однородную по сути субстанцию или, проще говоря, хрень, которая может мериться погонными страницами или штуками и одинакова во всех лавках, в любых обертках, что от нее, собственно, и требуется, поскольку у товара массового потребления важнейшее свойство – быть похожим на то, что ели вчера. Наши тексты нас делают, история известная. Мораль тоже известна: не пиши похабных текстов, если не хочешь сам испохабиться. Ибо это, брат, порча на самого себя или, если сказать современно и продвинуто: нейролингвистическое программирование.

Подозреваю, тут мнения разделятся. Один пишет оттого, что не может не писать; таким образом, он не только самовыражается, но и переделывает мир, другой пишет для заработка, для славы (ох, уж эта слава), имени – лишь бы что – лишь бы говорили. Поэтому, Слаповский по-своему, прав. Но если мы выйдем на улицу и построим в шеренгу хотя бы 100 человек, обратим к ним с этим каверзным вопросом, получим 100 разных «слаповских».

Знаю, про что будете говорить: мы ответственны за тех, кого приручаем, и так далее! А кто его просил приручаться? Он щенок? Или ребенок? Бессовестность прирученных, между прочим, не знает предела! Спекулируют на своей зависимости почем зря! Я бы, знаете, как сказала? Мы ответственны за тех, кто нас приручает! Все, мне некогда!

Монолог Виленской можно было бы с тем же успехом перенести в иную плоскость, к примеру, развернув его от имени автора текста и обращаясь к читателям, потребителям сего «эпистолярного» товара.
Взаимоотношения автора и читателя только на первый взгляд кажутся не связанными. На самом деле – это мое глубокое убеждение – не только автор влияет сегодня на читателей, но… есть и обратная связь. Автор вынужден писать то, что хотят прочесть все остальные. Для проверки – задайте себе вопрос: почему книги вроде Адаптатора не выходили ранее, годах эдак в 90-х, когда тоже «было можно»? Люди, потребители – не созрели. Сегодня – созрели. Для чего читатель вызреет назавтра – поглядим…

Вы сами издатель, разве не знаете законов массовой прессы? Нелепый слух ни в коем случае не должен опровергаться чистой правдой, потому что чистая правда бывает, как правило, скучной, пресной и неправдоподобной. Нам нужна контр-правда, такая же нелепая и несуразная, вот тогда поверят, тогда прочтут с удовольствием. То есть прочтут с удовольствием – и поэтому поверят. Психология!

Самая лучшая психология – полуправда. Но она же и самая опасная. Мастера современной литературы овладели ею в совершенстве.

Не мне вам говорить, что, собственно, выбрасывает на рынок каждое издательство. С помощью типографов, естественно.
- Книги, что ж еще.
- Нет! - удивляется Чубиков моему непрофессионализму.
- Ну, авторов, - лениво догадываюсь я.
- Нет! - удивляется Чубиков еще больше.
- А что же?
- Да бумагу, конечно! Бумагу с буковками! И желательно так, чтобы она нам обходилась как можно дешевле! А читатель чтобы готов был покупать по любой цене!

Бумагу, которая превращает сама себя в деньги для издателя. Поэтому современная литература – еще и бизнес, и бизнес хороший. Слаповский (Рой, Толстая, Пелевин и многие другие) «доросли» до того, что являются сегодня для населения «раздражающими» факторами. Раскрученные имена тоже можно продавать, как и бумагу. И даже не важно - какие на ней буквы. Главное – продавать и… зарабатывать. Что, впрочем вполне соответствует представлениям об экономических теориях молодого представителя современного гедонистического общества (ориентированного на удовольствия)

…простодушие чуть ли не единственное достоинство массовой литературы, часто окупающее остальные недостатки, ибо все-таки дураков меньше, чем нам хочется думать, и мало кто прельстится на холодную, хитроумно спланированную и сконструированную дрянь, именно простодушием эта литература и берет.

Впрочем, нет товара, который нельзя продать…

Без долгих комментариев. Вот это – определение современной литературы по Слаповскому, на мой взгляд, наиболее близко к истине.