5 «-А ну, послушаем, что скажет нам шапошниковская школа!»

«Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки. Все. До свидания.»
«Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта...» (И. Сталин»)

Александр Михайлович Василевский
Он не хотел быть военным, но первая мировая война побудила его написать заявление в армию. А еще ему не нравилось бытовавшее среди иностранцев убеждение в том, что русские умеют умирать, да только бестолково. Убеждение это появилось после русско-японской войны. В царском военном училище изучали разную ерунду, на вроде высказываний знаменитых русских полководцев. Когда пришло время воевать и всех новоявленных офицеров собрали и спросили, кто хочет отбыть на фронт, то добровольцев не нашлось. Василевский также не поднял руку, хотя и очень стыдился своей нерешительности. В итоге, добровольцев определили с помощью жребия. На Юго-Западный фронт он попадет лишь в конце 1915 и будет служить под началом генерал-адъютанта Иванова Н.И. известного тем, что он подавлял восстание кронштадтских моряков в 1906 году. Василевский не хотел следовать правилу, гласившему, что солдат должен бояться палки капрала сильнее, чем пули врага. Большевики, впоследствии, отплатили ему черной благодарностью, не позволив продолжить службу в армии уже под их началом. И Александр Михайлович только наблюдает за тем, как новые правители штампуют своих генералов. Советы придумали суперкороткие учебные программы – недельную, 7-недельную и 14-недельную. Помаявшись таким образом, Василевский вспоминает о своем дипломе духовной семинарии и идет работать простым сельским учителем.
Интересный факт: почти все учителя перешли в Всероссийский учительский союз, который стоял на антисоветских позициях. В итоге, такими, как Василевский, большевики создавали видимость хотя бы какой-то системы обучения при Советах.
Потом большевики все-таки допускают Василевского к обучению искусству воевать по-большевистски. Его даже направляют в управление боевой подготовки. Видимо, к тому времени, большевики уже успели отсеять искусственным способом (умертвили) таких личностей, как, например, Владимир Кириакович Триандафиллов. Зато в этом управлении не пас задних товарищ Жуков Г.К. – он был секретарем партийного бюро. Когда в 1936 году создали Академию Генерального Штаба, Василевского зачисляют ее слушателем специальным приказом наркома. А уже в 1937 году Василевского назначают руководителем кафедры тыла, которая входила в состав кафедры оперативного искусства. Поразительно, что сам Василевский очень удивляется этому назначению, так как он в данной области ничего не понимал и никогда не работал. Потом до самого июня 1939 года он возглавлял отделение оперативной подготовки в Генеральном штабе. Вероятно, его проверяли на преданность и исполнительность. Пришлось ему подежурить у телеграфного аппарата в комнате напротив кабинета Ворошилова, во время странной войнушки с японцами. Войнушка эта, кстати говоря, закончилась «по просьбе японского правительства». Когда немцы захватывали Чехословакию, то штаб Киевского особого военного округа дает приказ вывести Винницкую армейскую группу к госгранице СССР, дабы вселить уверенность в братский чехословацкий народ в том, что СССР им поможет. Но на этом дело и закончилось. Закончилось потому, что Французы не захотели помогать Чехословакии. Поразительно, что большевики баловались разными военными играми, разыгрывали спектакли и искусственные сражения для иностранных наблюдателей, но Закон о всеобщей воинской обязанности был принят после начала второй мировой войны, именно 1 сентября 1939. До того дня, получается, хваленная Красная армия лишь была непонятным соединением добровольцев! Осенью же начинается и нападение на Финляндию, то ли с целью показать свои слабые стороны противнику, то ли просто проредить ряды новоявленной Красной Армии. А быть может, неудача в финской кампании нужна была для того, чтобы избавиться от Бориса Михайловича Шапошникова. Его в итоге и сняли с поста начальника Генерального Штаба, назначив туда Мерецкова. Мерецкова позднее сменяет Жуков. Этот случай является первой демонстрацией странного поведения Сталина, по которому выходит, что СССР был обычной колонией и готов был приносить в жертву думающих и знающих людей в угоду желанию «проклятых империалистов». Борис Михайлович, автор наиболее продуманных решений и способов ведения финской кампании, был просто унижен. Сталин сказал ему буквально следующее: «После советско-финского вооруженного конфликта мы переместили Ворошилова и назначили наркомом Тимошенко. Относительно Финляндии вы оказались правы: обстоятельства сложились так, как предполагали вы. Но это знаем только мы. Между тем всем понятно, что нарком и начальник Генштаба трудятся сообща и вместе руководят Вооруженными Силами. Нам приходится считаться, в частности, с международным общественным мнением, особенно важным в нынешней сложной обстановке. Нас не поймут, если мы при перемещении ограничимся одним народным комиссаром. Кроме того, мир должен был знать, что уроки конфликта с Финляндией полностью учтены. Это важно для того, чтобы произвести на наших врагов должное впечатление и охладить горячие головы империалистов. Официальная перестановка в руководстве как раз и преследует эту цель.» Сделав из Шапошникова козла отпущения, его направили на другую должность, он стал заместителем наркома обороны и направлял деятельность Главного военно-инженерного управления и управления строительства укрепленных районов. За то Сталин, как бы, выказывал свое уважение к Шапошникову, каждый раз, обращаясь к Василевскому, говоря: «-А ну, послушаем, что скажет нам шапошниковская школа!»
Начиная с 1940 года вплотную к границам СССР начинают строиться аэродромы и военные склады. Когда кто-нибудь заикался о глупости подобного решения, то деятели типа Мехлиса и Кулика быстро затыкали им рот выкриком, что война закончится на территории противника. Василевского же продолжают обласкивать и направляют в составе комиссии экспертов в Берлин. С февраля 1941 года Германия начинает переброску войск к советским границам.
Сталин же, интересующийся семейным положением своих приближенных, как бы абсолютно не вникал в то, чем занималась команда Жукова-Тимошенко. Генеральный штаб попросту использовался данными товарищами в качестве прикрытия для отправки своих преступных приказов.
1. В первом часу ночи на 22 июня генштабистов обязали в срочном порядке передать поступившую от начальника Генерального штаба Г. К. Жукова подписанную наркомом обороны и им директиву в адреса командования Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов. В директиве говорилось, что в течение 22—23 июня возможно внезапное нападение немецких войск на фронтах этих округов. Указывалось также, что нападение может начаться с провокационных действий; поэтому задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокации, которые могли бы вызвать крупные осложнения.
2. Фили́пп Ива́нович Го́ликов, начальник разведуправления, являясь одновременно и заместителем наркома обороны, словно желая вывести из-под удара товарища Жукова, почему-то предпочитал докладывать о передвижениях немцев через его голову, напрямую Сталину. Вот такой вот бардак, якобы был в хваленной Red Army. Все для того, чтобы можно было написать следующее: «Если бы Г. К. Жуков был в курсе всей важнейшей развединформации, при его положении и характере, он, наверное, смог бы делать более точные выводы из нее и более авторитетно представлять эти выводы И. В. Сталину и тем самым в какой-то мере повлиять на убеждение И. В. Сталина, что мы в состоянии оттянуть сроки начала войны, что Германия не решится воевать на два фронта — на Западе и на Востоке.»
3. Так называемая Ставка Главного командования Вооруженных Сил Союза ССР была создана 23 июня. Но, во главе ее был не главнокомандующий, а председатель — нарком обороны Маршал Советскою Союза С. К. Тимошенко. В нее вошли также С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, Г. К. Жуков, П. Г. Кузнецов, В. М. Молотов, И. В. Сталин. То есть, тиран Сталин словно стеснялся выдвигать себя на первые роли, а быть может ему сказали слово «нельзя» с нью-йоркским, или оксфордширским акцентом! В итоге, членами Ставки Верховного командования были назначены В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков, Б. М. Шапошников, С. М. Буденный. В этом составе она оставалась почти до конца войны.
4. В 1941 году из-за быстрого убытия людского, командирского состава пришлось упразднить корпусные звенья. Сталин исходил из того, что, если боевые действия развиваются не так, как нужно, значит, необходимо срочно произвести замену руководителя. Перемещения касались всего аппарата Наркомата обороны, Генерального штаба и руководства войсками. Такое отношение к кадрам в первые месяцы войны далеко не всегда давало положительные результаты. Но насколько все это соответствует действительности – неизвестно. Быть может, так называемая Ставка и создавалась лишь для того, чтобы сохранить лицо товарищу Сталину? На деле он почти ничего не решал? Ведь не существует ни одной фотографии заседания Ставки! Это подтверждает и сам Василевский.
5. 30 июля Сталин вновь вспоминает о Шапошникове и назначает его начальником Генштаба. Жукова направляют на фронт. Заместителем Шапошникова становится Василевский. Сама Ставка и Генштаб находились на Кировской улице, прячась от бомбёжек на станции метро «Кировская», которая была закрыта для пассажиров. Зал был отгорожен от вагонной колеи перегородками. В этих перегородках, вернее из этих перегородок и велся контроль за боевыми действиями войны… Такое ощущение, что Сталин и его окружение не думали, что война будет длительной и настоящей. В «лучших» традициях гражданской войны руководителям Киевского военного округа советуют перенять опыт Ленинградского округа и наладить производство не только винтовок, но и реактивной артиллерии!
6. Манипуляции с созданием и упразднением фронтов были настолько простыми и скоротечными, что возникает сомнение в словах Василевского. Если ему верить, то Сталину, порой, было достаточно уверенного заявления в стиле «я все сделаю», как он сразу же проникался доверием к человеку и отдавал в руки того целый фронт. Именно таким образом Еременко получил Брянский фронт. Сидя на станции метро и получая запоздалую информацию, Ставка постоянно запаздывала с принятием решений и в лучшем случае принимала половинчатые решения. Именно так был потерян Киев.
7. Самым инициативным, в плане готовности скакать по фронтам, изображая спасение положения, стал Г.К. Жуков. Удивительно, но несмотря на его «успехи» на Ленинградском фронте, Сталин всякий раз верил ему и даже доверил именно ему Резервный фронт!
8. Интересно, что плану перехода наших войск в контрнаступление под Москвой сильно противился Конев. Командующий, ссылаясь на отсутствие у него танков и нехватку сил, предлагал вместо оказания помощи Западному фронту провести местную операцию по овладению городом Калинин. С таким заявлением нельзя было согласиться, оно преследовало только локальные интересы и шло вразрез с общей целью. Бедному Сталину пришлось буквально уговаривать Конева. Ему также срочно перебросили 262-ю стрелковую дивизию Северо-Западного фронта. Конев пробовал вилять, забыв о том, что у Василевского и генштаба все ходы записаны. «Мне непонятно ваше заявление, что все эти дивизии имеют в своем составе всего лишь по 2—3 тыс. человек. Передо мной донесение вашего штаба, полученное 24 ноября 1941 года, по которому 246-я стрелковая дивизия имеет 6 тыс. 800 человек, 119-я — 7200, 252-я — 5800, 256-я — 6000 и т. д. Если в этих дивизиях, как вы заявили, действительно слаба артиллерия, то вы сможете усилить их за счет артполков Резерва Главного Командования, которых вы имеете 9. По вопросу о танках буду докладывать Верховному. Ответ дадим позднее...» Но и получив пополнение и будучи пойманным на нежелании воевать, Конев тем не менее продолжает саботировать. Почему-то его не снимают «со всей решительностью», а шлют ему телеграммы с критикой его действий: «Действия вашей левой группы нас не удовлетворяют. Вместо того, чтобы навалиться всеми силами на противника и создать для себя решительный перевес, вы... вводите в дело отдельные части, давая противнику изматывать их. Требуем от вас, чтобы крохоборскую тактику заменили вы тактикой действительного наступления».
9. Не известно, какие причины побудили Ворошилова просить Сталина об отстранении его от командования Ленинградским фронтом (быть может не мог играть больше делать вид, что блокада совсем не блокадная), но Сталин быстро принимает его отставку и снова направляет в Ленинград Жукова. Впрочем, с такой же легкостью Жукова назначат и на должность командующего Западным фронтом. Вообще же вызывает интерес постоянное круговое вращение и взаимозаменяемость Жукова на Мерецкова и наоборот.
10. В 1943 году меняется полевой Устав. Устав ввел новые рекомендации командирам. До того времени командиры стрелковых подразделений при наступлении, как правило, шли впереди своих подчиненных. В результате армия несла большие потери среди среднего командного состава. К тому же стремление командиров быть обязательно впереди крайне затрудняло управление боем. Словно перестав играться в войну, начинают издаваться приказы, действительно улучшающие положение дел на фронтах. Например, количество образцов артсистем сократилось с 21 до 8, так что оборонной промышленности стало легче выполнять фронтовые заказы, используя стандартные заготовки.
11. Жуков, побродив в районе Курской дуги, упорно настаивал на том, чтобы наши войска не начинали первыми наступление на противника. Странно, но в кои веки Сталин не доверился Жукову, а решил лично переговорить с комфронтами. Ватутин и Рокоссовский высказывались за то, чтобы объединенными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов уничтожить орловскую группировку врага, пока она еще не подготовилась к наступлению. Но было решено дожидаться наступления противника. Ватутин практически самостоятельно решает начать в ночь на 5 июля артиллерийско-авиационную контрподготовку, которая дала исключительный эффект.
О Ватутине: когда Сталин долго не мог определиться с кандидатурой командующего Воронежским фронтом, Николай Федорович неожиданно решился попросить его о назначении на эту должность. Вероятно, впоследствии Сталин никак не мог смириться с этим своим решением и всячески придирался к Ватутину, критикуя его действия и, порою, отменяя их своим решением. Зато того же Голикова, проглядевшего начало войны, Сталин не сильно и обижает. Даже тогда, когда тот отправляет для командующего Воронежским фронтом секретные документы и ряд руководящих лиц на самолете в нелетную погоду. В тот раз и сам Василевский едва не погибает. Маршалом Сталин делает и Василевского, перепрыгивая через несколько званий. Ватутина же сия чаша награждения почему-то минует. Его лишь постоянно перемещают с фронта на фронт и заставляют исправлять чужие огрехи, например, Голикова. А того же Попова, несмотря на склонность оного к выпивке, Ставка ценила, хотя изредка и понижала в званиях. Вообще, чем поражают мемуары Александра Васильевича, так это ненормальным отношениям к людям во время войны. Не было никакого единения, наоборот создавалась искусственным образом ситуация, когда все друг с другом грызлись и друг другу не доверяли. Печально, что и сам Сталин, как бы не имея в реальности власти кому-либо что-либо приказать, опускался до каких-то мелочных разборок.
«Рано утром 17 августа, находясь на передовом КП 46-й армии, я получил от И. В. Сталина следующий документ:
«Маршалу Василевскому. Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки. Я давно уже обязал Вас как уполномоченного Ставки обязательно присылать в Ставку к исходу каждого дня операции специальные донесения. Вы почти каждый раз забывали об этой своей обязанности и не присылали в Ставку донесений.
16 августа является первым днем важной операции на Юго-Западном фронте, где Вы состоите уполномоченным Ставки. И вот Вы опять изволили забыть о своем долге перед Ставкой и не присылаете в Ставку донесений.
Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой. Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта...
И. Сталин»
Эта телеграмма потрясла меня. За все годы своей военной службы я не получил ни одного даже мелкого замечания или упрека в свой адрес. Вся моя вина в данном случае состояла в том, что 16 августа, находясь в войсках армии В. В. Глаголева в качестве представителя Ставки, я действительно на несколько часов задержал очередное донесение.»

Из людей делали каких-то марионеток. Василевскому категорически запрещалось передвигаться за пределы фронтов, в которые его направляли. Для выезда на другие фронты требовалось спецразрешение и особая санкция Верховного. Командующего Воронежским фронтом сперва заставляли ликвидировать ахтырскую группировку немцев под Харьковым не давая ни артиллерии, ни танков, а затем, после неудачи, присылали Жукова и с артиллерией, и с авиацией, и с танками. А спорить было бесполезно. Ведь на войне, как известно, всякое может случиться. И случалось! Часто гибли далеко не самые худшие военачальники. Чудом избежал покушений на свою жизнь Рокоссовский. А Ватутина и Черняховского чудо не спасло. Чудо помогло и самому Александру Михайловичу. Когда он ехал по дороге, то его машина напоролась на мину. «Каким образом там уцелела мина, невозможно понять: за двое суток по этой дороге прошла не одна сотня машин. Произошел невероятный случай: мотор и передние колеса взрывной волной были отброшены от кузова на несколько метров в сторону, шоферу лейтенанту В. Б. Смирнову повредило левую ногу. Я сидел рядом с ним в кабине и получил весьма ощутимый ушиб головы. Мелкие осколки стекла поранили мне лицо.»
Василевскому повезло и во время повторного покушения. «Навстречу нам с огромной скоростью мчался «виллис». За рулем сидел офицер. Мы не успели ни отвернуть, ни остановиться, как он врезался в нашу машину. Я и находившиеся со мной офицеры вылетели из машины. Я с трудом встал, сильно болели голова и бок.» По такому же шаблону будет впоследствии убран Берзарин. А покушение это делалось потому, что именно Василевскому поручили возглавить 3-й Белорусский фронт после покушения на Черняховского. А ведь на протяжении почти всей войны, Александр Михайлович, будучи начальником Генерального Штаба и заместителем наркома обороны, членом Ставки официально не являлся. Не были членами Ставки ни один из командующих фронтами. За исключением Жукова. Вот такое отношение к людям, которые играли далеко не последнюю роль на войне. Печально, что американцы, например, напротив не хотели растрачивать свои людские ресурсы. Принимавший участие в работе Ялтинской конференции бывший государственный секретарь США Э. Стеттиниус писал: «Накануне Крымской конференции начальники американских штабов убедили Рузвельта, что Япония может капитулировать только в 1947 году или позже, а разгром ее может стоить Америке миллион солдат». В связи с этим американская и английская делегации прибыли на Крымскую конференцию с твердым намерением добиваться согласия Советского Союза на вступление в войну против Японии. Рузвельт и Черчилль настойчиво требовали скорейшего вступления СССР в войну. В итоге обсуждений было подписано 11 февраля 1945 года Соглашение трех держав, в котором говорилось: «Руководители трех великих держав — Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании — согласились в том, что через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии на стороне союзников». Вот такой вот «тришкин кафтан» войны получился…