4 «Оторвавшись от карты, Петров сказал Коломийцу примерно то же, что за несколько минут до этого сказал мне, затем взял лист бумаги, написал: «Непременно принять на самолет двух командиров дивизий - генерала Коломийца и полковника Ласкина.»

«- Мы с напряжением следим за событиями на вашем участке, - услышал я спокойный голос генерала И. Е. Петрова. - То, что ваши полки в огне, нам ясно. Доложите, какие силы наступают на вас и удерживают ли части свои позиции.»

Ласкин Иван Андреевич (справа) и фельдмаршал Паулюс
Серию «Военные мемуары» большей частью наполняют книги, посвященные блокаде Ленинграда. На втором месте идут воспоминания комиссаров, а на третьем – описания героических оборон Севастополя и Одессы. Иван Андреевич в период обороны Севастополя командовал 172-й стрелковой дивизией. Тяжело признаваться в этом, но чем больше читаешь о крымских событиях во время ВОВ, тем больше сомнений возникает в наполненности смыслом всех этих странных передвижений советских частей под носом у противника. Никто не задается вопросом, как же так получилось, что немцы спокойно зашли на полуостров и спокойно получали вооружение и снаряды, в то время, как наши солдаты, словно Робинзоны, воевали подручными средствами. А больше всего поражало единогласие советских военачальников и авторов мемуаров – все они настолько восторженно отзывались о командующем Приморской армии Иване Ефимовиче Петрове, человеке, провалившим оборону Одессы и Севастополя, что мало у кого хватало смелости даже предположить, что «король то – голый». И вот, товарищ Ласкин также старается расписать героические будни войны на Крымском полуострове. И сказки его текут по ушам читателей, словно переваренная вермишель. Но сколько бы не повторялись слова «герои», «героические» и так далее, думающие люди все-таки смотрят на дела. А дела были совсем не героические. Героями были простые солдаты, а вот солнцеликий Петров и иже с ним творили следующее:
1. Когда было принято решение о том, чтобы дать решающее сражение противнику на Ишуньской рубеже, то дивизиям просто не был дан приказ на выдвижение их в определенные районы. А командованию армии даже не постаралось непосредственно включиться в руководство по организации удара. В итоге, пять дивизий, разбросанных по всему Крыму, не были собраны в срок для нанесения контрудара. Наших солдат попросту перемалывали, командующий оперативной группой П.И. Батов оперативно сообщал всем об отсутствии резервов и снарядов. Крайним делают командующего 51-й армией Ф. И. Кузнецова и его оперативно освобождают от должности. Армию принимает вышеуказанный Батов.
2. С приходом Батова магически исчезает связь дивизии Ласкина с соседом справа и со штабом Батова. «Если до этого времени он всегда, даже в период самых напряженных боев, информировал нас о положении на фронте армии, то теперь мы не знали, где проходила линия фронта правее нас и что там делается, какие меры предпринимает командование.» Дивизия была брошена на произвол. В боях на Перекопе и на Иньшуньском рубеже было потеряно больше десяти тысяч человек. Когда Ласкин добился таки аудиенции у Петрова, то тот, выслушав доклад, просто ответил: «- Да, дивизия у вас слабенькая...»
3. Сражаться с немцами было действительно нечем, ибо «при эвакуации из Одессы распоряжением соответствующих начальников были потоплены тяжелые артиллерийские орудия и оставлено много автомашин и лошадей.» Хотите знать по какой причине это было сделано? А по очень простой! По той же самой, по которой, построив не могли сразу подготовить к запуску ракету «Восток» - не было мощных грузоподъемных кранов. В порту! «он объяснил, что в Одессе не было больших кранов, чтобы поднять тяжелые орудия на транспорты, а лошадей просто некуда было грузить…»
4. Петров предпочитал не обсуждать с командирами преимущества и недостатки необходимых действий. Он просто просил каждого очень коротко изложить свои мысли письменно, причем никакого обмена мнениями друг с другом не разрешил. Именно так, словно на спичках, осуществлялся выбор в пользу отхода на Севастополь, а не на Керчь. Большинство считало необходимым отступать к Керчи, так как снарядов было мало, а противник не пропустит в Севастополь без боев. Но Петров решил по-своему и, самое главное, немцы, словно были в курсе, на Севастополь наши войска пропустили. А ведь при отходе на Керчь наша армия была бы сохранена, произошло бы соединение с основными силами Южного фронта… «Генерал Петров не мог этого не видеть. И все же решил отходить на Севастополь, считая оборону его в тех условиях главнейшей задачей армии и Черноморского флота.»
5. Словно присутствуя на совещании у Петрова, камрад Манштейн направляет один 42-й армейский корпус в составе трех пехотных дивизий (73, 46 и 170-й) и бригаду румын на Керчь. Основные силы он бросает на Севастополь. Генералы, изо всех сил поддерживая боевой дух в войсках, толкали солдат вперед к Севастополю, а немцы их спокойно обстреливали. «Откуда бьют немцы? Если так пойдет дело дальше, то мы приведем в Севастополь не дивизии, а роты. - Он поднял с земли автомат, папаху и громко скомандовал: - Продолжать поход!» Понемногу начали перемалывать и малочисленный гарнизон Севастополя (около 12 000 человек). Гарнизон задействовали 30 октября (официальное начало обороны Севастополя), а уже к 13 часам 2 ноября были выведены из строя три орудия. Пришлось бить врага из одной пушки, пулеметов и пустить в ход винтовки и гранаты. Многие артиллеристы погибли.
6. 51-я армия под умелым руководством Батова бегло отступала к Керченскому проливу. Управление частями нарушилось. Командиры дивизий действовали с учетом обстановки, которая складывалась на их участках. Сам Батов был вызван в Севастополь к командующему и оттого, в армии бардак лишь усилился. «Таким образом, 51-я армия не смогла остановить врага на самом выгодном и уже подготовленном рубеже - Ак-Монайских позициях, преграждающих противнику путь на Керченский полуостров, и части продолжали отходить к Керченскому проливу.» Батов же, прикрыв свой ass сидением в Севастополе, вернувшись в Керчь, «уже не имел возможности организовать прочную оборону. Вскоре по распоряжению Ставки начался отвод войск на Таманский полуостров.» Защитникам Севастополя внушили, что от них зависит судьба всей страны и они одни остались держать оборону.
7. Оборонительный Район был подчинен наркому флота Кузнецову, который словно попугай повторял одно и то же: «Севастополь должен быть удержан.», хотя ему говорили, что войска несут серьезные потери, а снарядов для некоторых калибров нет, а для других боезапас на исходе. Резервы исчерпаны…
8. Впрочем, немцы и не собирались ввязываться в бой. Со стороны это все выглядело так, словно стороны договорились между собой о каком-то периоде ничего не делания.
Вероятно, устав от того, что Петров не предпринимает никаких действий, Ставка принимает решение убрать его к чертям собачим. «Рано утром 26 декабря из штаба армии нам передали, что в сектор выезжает новый командующий армией генерал-лейтенант С. И. Черняк. А Петров куда? - спросил я офицера штаба. - Пока неизвестно, - ответил он.» Но не так просто было убрать Петрова. Даже Ставке! Как только Черняк принял решение о наступлении на врага, как он исчезает, словно по волшебству. На троне снова воцаряется Петров! «Утром следующего дня я позвонил генералу Черняку. Но у телефона оказался Иван Ефимович Петров. Я сказал ему, что мы с комиссаром готовы по распоряжению командарма Черняка прибыть с докладом о дальнейших действиях.
- О наступлении? - спросил Петров.
- Да.
- Приказ Черняка отменяется. Я остаюсь на своем посту. Проводите, как и до этого, активную оборону, удерживайте свои рубежи. Желаю вам успехов.» Вялотекущее сидение на месте продолжается.

Интересный факт: в первой половине декабря Ставка приказала командующему Закавказским фронтом генералу Д. Т. Козлову создать в Приморской армии неснижаемый запас боеприпасов в количестве 2,5-3 боевых комплектов сверх положенного войскового запаса и на декабрь запланировать отгрузку боеприпасов на текущую потребность в количестве четырех боекомплектов. Приказ не был выполнен. И это в ходе всей последующей борьбы поставило севастопольцев в тяжелое положение.
Статистика: мы уступали врагу в живой силе в 1,7 раза, в артиллерии и минометах - в 3 раза, в авиации - в 2-3 раза. Абсолютное превосходство имел противник в танках. К тому же у нас постоянно не хватало боеприпасов.
Но не беда. Немцы и не собирались сильно донимать наших защитников. Находясь на расстоянии от землянки командира полка, немцы даже не пытались обстреливать гостей командира. А немецкая артиллерия была бессильна против землянки. «А на занимаемом невыгодном рубеже обороны мы удержимся, так как все снаряды падают далеко за нами. И к землянке немцы не подойдут.» Немцев грозно клялись уничтожить. При этом, «в те дни у нас автоматов еще не было, поэтому в ближнем бою главным оружием являлась «карманная артиллерия» - ручная граната.» Если отбросить в сторону всю мишуру об эпических подвигах под редкими обстрелами немцами наших позиций, то остается одна истина: с января 1942 года по май 1942 года ни одна из сторон не предпринимала против другой никаких действий! Точка! В мае немцы начали наступление на Керчь и уже 14 мая советские войска бежали на Таманский полуостров, выполняя приказ Буденного. Севастопольцев, этих героических защитников, Родина настолько не уважала, что они узнали о бегстве армии из случайной сводки. Периодически, солнцеликий Петров наведывался в войско защитников, дабы проверить, сколько их еще осталось в живых. Собрат Петрова, вице-адмирал Октябрьский доложил (оперативно), что снарядов и поставок продуктов больше не будет, немцы не пущають… Но игра в оборону продолжалась. Несмотря на говорящие сами за себя цифры: Всего под Севастополем противник имел 204 тысячи солдат и офицеров, 2045 полевых и противотанковых орудий и минометов, 450 танков, преимущественно средних, и 600 самолетов, 500 из которых были сосредоточены на аэродромах в Крыму. В рядах СОРа насчитывалось 106 тысяч солдат и офицеров, 600 орудий и минометов, 38 танков.
Манштейн решил предварить свое наступление пятью днями артподготовки, словно издеваясь над защитниками Севастополя богатством своих ресурсов. Петров периодически звонил и интересовался: «- Живы ли полки?
- Вся дивизия ведет бой, товарищ командующий. Потери большие, но более подробно об этом доложить не могу.»
В общем, чтобы не было стыдно потомкам в глаза смотреть, напихали советские пропагандисты в героическую оборону Севастополя разные истории про изготовление гранат из асфальта да про неуловимый бронепоезд. Немцы, подыгрывая своим партнерам по покеру, тоже сочиняли небылицы про великие пушки Карл и Берту. Ближе к концу обороны Петров испытал сложности: боеприпасов уже совсем не было, а людские резервы еще оставались. «Я начал было докладывать о состоянии дивизии, но Петров перебил меня:
- Военному совету все известно... Людской резерв у нас еще кое-какой есть, но нет боеприпасов. А воевать надо...»

И воевали все подчиненные Петрова, как шелковые. В смысле, избавлялись от людских ресурсов. А теперь, хочется сказать огромное спасибо Ивану Андреевичу Ласкину за правду. Он настолько подробно описал бегство (в смысле отступление) командного состава из Севастополя и из Крыма, что стала понятна причина такой беззаветной любви всех мемуаристов из крымских сидельцев к Петрову И.Е. Он действительно своих не бросил. Своих приближенных. Разыграв комедию на словах, о том, что быть может останемся и сложим головы наши на крымской земле, Петров эвакуировал всех своих подчиненных. Кого на подводной лодке, как Крылова. А Ласкину даже самолетом честь оказали. И действительно было за что: из всей его дивизии остался он один. Единственным генералом, которого оставили с горсткой солдат, стал П. Г. Новиков. Он попадет в плен к немцам и погибнет в концлагере. Его расстреляли в 1944 году. А Ласкин вывез из Крыма знамя своей дивизии. Под этим знаменем в конце 1942 года была возрождена новая 172-я дивизия, которая прославила себя войной по-настоящему. А по другому нельзя, ведь надо было скрыть позор севастопольского «договорняка». А Ласкину даже доверили пленение Паулюса в Сталинграде, хотя там он был начальником штаба 64-й армии. Вот такой вот парадокс войны: человек, бездарно уничтоживший собственную дивизию в Крыму, принял капитуляцию у фельдмаршала лучшей сухопутной армии вермахта. А 15 мая 1943 года Ласкин был назначен на должность начальника штаба Северо-Кавказского фронта, которым командовал генерал Петров, тот самый, «солнцеликий»… Ну хоть немцев повеселили. Аминь!