3.5 Для сказки слишком витиеватый слог.

С этой книгой я однозначно промахнулась. История девочки с дурацким именем Сентябрь, читалась через силу. Но вот что удивительно! Продираясь через море скучной информации и неинтересных приключений, я встретила несколько прекрасных островков с описанием тех, или иных вещей.
Например, моя дочь обожает качели. Она ещё посещает в детский сад, но готова раскачиваться до провисания головой вниз. Каждый раз, наблюдая этот гипотетический путь к травме, я прошу быть по аккуратнее. Сначала малышня старается, но после забывает. Почему так происходит? Вот ответ от Валенте:

Все дети бессердечны. У них просто сердце еще не выросло, поэтому они лазят по высоченным деревьям, и говорят гадости, и прыгают так, что взрослые сердца трепещут в ужасе. А сердце ого-го сколько весит, потому-то его и приходится так долго растить. Но как в чтении, арифметике или рисовании дети успевают по-разному, так и сердце у всех у них растет по-разному. (Кстати, хорошо известно, что чтение ускоряет рост сердца, как ничто другое.)

Или размышления о такой повседневной вещи, как головной убор:

Шляпа меняет все. Сентябрь чуяла это всем своим существом, так же как знала свое имя и знала, что мама все равно будет ее любить, хоть она и сбежала не простившись. Знала, потому что однажды папа надел фуражку с золотыми нашивками и внезапно оказался не папой, а солдатом, и уехал. Головной убор – это серьезно. Шляпа может превратить тебя в кого-то другого.

Тут проскальзывает незрелость героини. Девочка путает последствие и причину, и книга от этого здорово выигрывает. Появляется то, что можно смело назвать популярным в сети словом "милота".
А больше всего я благодарна автору за ранее незнакомых мне

маридов.

Это удивительные, волшебные существа, редкая разновидность джинов. Их мир бесконечно запутан и интересен!

– Мы, мариды, не похожи на других. Наша жизнь глубока, как море. Мы течём во всех направлениях. Все происходит одновременно, громоздится друг на дружку, от дна до поверхности моря. Моя мать знала, что пришло время выходить замуж, потому что у нее уже начали рождаться дети, бродить тут и там, улыбаться, глядя на луну. Это не так просто понять. Марида может встретить своего сына, когда ей всего одиннадцать, а ему двадцать четыре, а потом долгие годы искать в морской пучине возлюбленного, который был бы похож на него, искать того единственного, который всегда был ее возлюбленным. Моя мать нашла Гията, потому что у него были мои глаза.
– Тут и вправду легко запутаться.
– Только если ты сама не марид. Я узнал Рабаб, как только ее увидел. У нее был мой нос и волосы точно того же оттенка черного, что и у меня. Она гуляла по берегу, а облако тумана таскалось за ней, как собачонка. Я принес ей цветок, дюнную маргаритку. Мы долго смотрели друг на друга. Она спросила: «Значит, уже пора?» Я ответил: «Поиграем в прятки!» – и побежал вдоль берега. Она еще должна меня родить, конечно. Это как морское течение: мы течем туда, куда должны. Нас очень много, потому что мы всегда растем вместе, даже те, кто уже вырос. Нас столько, сколько блестящих искр на поверхности воды. Однако мы держимся поодиночке, чтобы избежать неловкости.

А ещё, благодаря этой сказке, я познакомилась с цуконогами. В волшебной стране они появляются вот таким образом:

Когда возраст домашней утвари переваливает за сотню, она просыпается. Она оживает. Она получает имя, у нее появляются заботы, и мечты, и несчастные влюбленности. Все это не всегда проходит бесследно. Порой мы не в силах забыть печали и радости дома, в котором жили. А порой не в силах их вспомнить. Цукумогами – столетние вещи. Они проснулись.

свернуть

Только благодаря этим существам и авторским наблюдениям, у меня не осталось ощущения впустую потраченного времени.