4 Идут белые снеги...

То, что у Евгения Евтушенко был поэтический талант от бога, сомнению не подлежит. Но, вот есть в нем какая-то червоточинка, которая разрушает и разъедает, складывающийся при чтении стихов, светлый облик поэта.

Я долго думал, что же мне мешает, и, наконец, понял – Евтушенко не целостен по своей природе. Его поэтический мир не самостоятелен, он всегда ориентирован на реакцию читателя. Евтушенко безумно ревнив к читательской лояльности, он жаждет признания и славы. К сожалению, эти его качества очень сильно ему навредили как поэту.

Лучше всего у Евтушенко получалась интимная лирика, но он уделял ей минимум авторского внимания. Его все время тянуло в гущу общественной жизни, он явно ощущал себя глашатаем эпохи. Благо, время было переломное, на смену сталинской эпохе приходила оттепель. И поэт, успевший вступить в СП СССР еще при жизни Сталина, пытался стать рупором новых веяний. С жаром он включился в злободневную на тот момент дискуссию между "физиками" и "лириками", став одним из вожаков последних.

Он все время балансировал между угодливостью власти и оппозиционно настроенной интеллигенции. Так из-под одного и того же пера выходили «Братская ГЭС» и «Наследники Сталина», «Казанский университет» и «Танки в Праге». Так он пытался воплотить в жизнь свою крылатую формулу «Поэт в России больше чем поэт».

В результате и власть, с начала семидесятых коситься начала, и собратья-интеллектуалы все больше демонстрировали Жене пренебрежение и даже презрение. Вот реакция Андрея Тарковского на «Казанский университет»:
«Случайно прочёл… Какая бездарь! Оторопь берёт. Мещанский Авангард… Жалкий какой-то Женя. Кокетка. В квартире у него все стены завешаны скверными картинами. Буржуй. И очень хочет, чтобы его любили. И Хрущёв, и Брежнев, и девушки…»
А это уже Сергей Довлатов: «Если Евтушенко против колхозов, то я — за!»

Заигрывая с битломановской молодежью, Евтушенко рассказывал, что его стихи, переведенные на английский, читали перед концертами молодые «битлы», чтобы вдохновиться. Но почему-то я ему не верю.

Вот это, так и неутоленное до конца, желание паразитировать на мнении общественности и послужило для меня отправной точкой, при сочинение пародии-стилизации на тему «Жили у бабуси»:

Идут белые снеги...
И я тоже иду
По российской деревне,
Стих пишу на ходу.

Как люблю я Россию,
Дух её сосняков,
Пиво, лучше в розливе,
И её стариков.

Вот бабусина хата
И сарайчик при ней.
Ты, Россия, богата
На людей и гусей.

Я надеждою маюсь,
Я Россию люблю,
Я прощу себе шалость -
Шею гусю сверну.

А потом и второму,
Полный тайных тревог,
Ведь поэту большому
Кушать надобно впрок.

Бабка пусть позабудет
Про гусей навсегда,
От неё не убудет,
А поэту - еда.

Идут белые снеги...
Я - России росток.
Еду в город в телеге,
За спиною мешок.

Очень вкусные гуси,
И надежда моя -
Если будут бабуси,
Значит, буду и я.