5

Дебют шестидесятилетнего автора… В самом сочетании слов что-то чарующее. А Отто Кернер, герой этого замечательного романа, в восемьдесят с лишним готовится к собственному дебюту. Если повезёт - в роли Гамлета, если не очень повезёт – в роли второго могильщика. Трудно ставить классику в еврейском доме престарелых на Вест-Энд Авеню…
В прошлом сезоне, например, нашей Джульетте было 83 года, а нашему Ромео - 78. Но если воображение в вас еще живо, это был колоссальный, блестящий спектакль. Правда, на премьере, убивая Тибальда, Ромео упал сам, и его пришлось унести со сцены на носилках.
Если соберусь создать подборку «Школа старости», то «Принц Вест-Эндский» будет стоять на одном из первых мест. Над его страницами я непрестанно вспоминала знаменитого парикмахера Моисея, который на вопрос «Что главное на войне?» ответил невозмутимо «Выжить». Что на душе у этого жовиального старикашки, страдающего запором? Какие стихи он сочинял? В каких грехах безуспешно кается? Чьё письмо хранится у него в столе и с кем он советовался о сердечных страданиях в 1915 году? Что оказалось для него главным после двух войн?
И как беззащитны мы, "старичье", в мире молодых. Для них я - не человек, наделенный разумом и чувствительностью. Я - "тип", карикатура, а точнее, наверно, дитя, неспособное до конца понять разговор взрослых, поскольку нюансы его недоступны моему незрелому разуму.
Ислер изумляет редкостно нестандартным взглядом на захрестоматизированные, безнадёжно избитые темы. История, согласно Марксу, повторяется дважды: сначала в виде трагедии, а затем в виде фарса. Ещё позавчера ты выступал с дадаистами, а сегодня – репетируешь Эйвонского Барда с дряхлыми дилетантами. Ещё вчера ты глумливо экспериментировал с чувствами молодой очаровательной жены, а сегодня крадёшь с кладбища урну с прахом жены №2 - старой и безобразной. А дама прекрасная, немилосердная, с дымом Аушвица улетевшая, возвращается в облике трогательной дурочки-физиотерапевта, которая тащится от Лед Зеппелин и постельной акробатики. Искусство и дилетантство, старость и старческая влюблённость, даже Холокост оборачиваются изнаночной стороной, той, которая видна лишь посвящённым.
Решение могло быть только одно, конечно. Определив бактерию, уничтожить ее, ликвидировать. Между тем некоторые глупые бактерии образовывали комитеты, устраивали собрания, принимали резолюции, составляли проекты конституций, сражались из-за слов и фраз, горячились, засиживались до ночи. Как мог я, возможно будущий министр возможного государства в государстве, уже сгибающийся под бременем предполагаемых обязанностей, взявший в свои руки судьбу германского еврейства, - как мог я уступить бредовым пораженческим призывам жены? И как бы я выглядел, проповедник симбиоза, если бы позволил жене и ребенку бежать?..
Да вот только «бактерия» оказалась совсем не бактерией, и однажды совершив фатальную ошибку, сумела кое-чему научиться. Чёрный юмор Ислера и его героев непохож на юмор висельников. Это юмор тех, кто умудрился пережить казнь.
Что мы можем охватить, кроме скоротечного мига. Для меня в этом миге, в этом сейчас - наш спектакль. Я хочу быть Гамлетом. И мне плевать на то, что буду выглядеть комично.