4 Верь в великую силу любви

Как непостоянно человеческое признание. Вряд ли в русской поэзии был другой поэт, которого восторженные почитатели в буквальном смысле носили на руках, как при жизни, так и после смерти - гроб поэта питерская молодежь несла на руках от вокзала до Волковского кладбища. Пожалуй, Надсона можно назвать первым, кто мог претендовать на титул "Короля поэтов", за который через 30 лет после его смерти будут биться Блок, Северянин, Маяковский и Гумилёв.
А сегодня я пишу всего лишь вторую рецензию на сайте на один из десятка сборников поэта, представленных здесь.

Поэзия Надсона достаточна выпукла и контрастна, крайне экзальтированна. Он не чурался расхожих штампов, нарочитой красивости, театрального заламывания рук и закатывания глаз. Еще не пришла эпоха немого кино, но когда я вижу характерные жесты героев немых фильмов, мне почему-то сразу приходят на ум строки Надсона, настолько органично они воспринимаются на фоне Веры Холодной, Мэри Пикфорд, Ивана Мозжухина и Дугласа Фэрбенкса. В его стихах почти нет полутонов, преобладают яркие кричащие краски. Но именно такие стихи находили отклик в горячих сердцах молодых русских разночинцев 80-х годов. Когда звучали строки:

Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,
Кто б ты ни был, не падай душой.
Пусть неправда и зло полновластно царят
Над омытой слезами землей,
Пусть разбит и поруган святой идеал
И струится невинная кровь,-
Верь: настанет пора - и погибнет Ваал,
И вернется на землю любовь!

они попадали точно в цель, это было то, что хотели услышать представители русской юной еще интеллигенции.

Надсон, соединяя в себе гражданское начало Некрасова и христианское богоискательство Достоевского, говорил своим читателям:

Верь в великую силу любви!..
Свято верь в ее крест побеждающий,
В ее свет, лучезарно спасающий,
Мир, погрязший в грязи и крови,
Верь в великую силу любви!

И это снова было точно, потому что первое поколение русских революционеров-разночинцев еще не было готово к большевистскому атеизму, оно несло в себе идеалы христианства, утверждающего любовь высшей силой бытия. И именно Надсону, сыну еврея, удалось выразить эту потребность русской интеллигенции наиболее точно и полно. Кстати, по маме поэт принадлежал к дворянству и был племянником Мамонтовых.

Он был настоящим русским поэтом. Известно, что настоящие русские поэты долго не живут - Надсон сгорел от чахотки, едва переступив порог 24 лет. Он на самом деле быстро и дотла сгорел, но для многих стал светом. Однако, востребованности у следующих поколений уже не получил, так и оставшись гением своего десятилетия и в своем десятилетии - 80-х годах XIX века.

В своем цикле "Жили у бабуси два веселых гуся" я не смог пройти мимо такой яркой личности, как Надсон. И вот что получилось:

Бабка, милая, добрая, бабка моя!
О гусях ты скорбишь всей душой,
Пусть пребудет с тобою надежда твоя
Над омытой слезами землей.
Знаешь, гуси уйти далеко не могли,
Не рыдай, остуди свою кровь.
Верь в великую силу добра и любви,
И вернутся к тебе они вновь.

О, бабуся! О светлой минуте мечтай,
Завернувшися в плед, у огня,
Пусть печален и пуст одинокий сарай,
Ночь вокруг чересчур уж черна.
О гусях ты молитву все время твори,
Чтоб вернулись за кормом домой.
Не смыкай ни на миг в беззаветной любви
Очи, полные скорбной мольбой!