4 Прекрасный образчик словесности

Вряд ли я когда-нибудь назову Фицджеральда своим любимым писателем, но я знаю, когда рука в очередной раз потянется за его книгой. Это ранняя осень, когда угасание дня едва заметно, но уже веет прохладой. Когда так рванет ветер, что тут же вспомнишь беспечно позабытый холод. Тот короткий промежуток времени, где-то между Моэмом и Достоевским.

Идут страницы "Прекрасных и проклятых", текст крепок и хорош, но на трети книги устаешь от монотонности: отели, бары и мечты, как все будет. Думаешь, бросить - заветные 50 станиц усыпили - но что-то тебя выносит. Вдруг перестаёшь считать страницы и вспоминаешь крылатые советы психологов о "ценности момента". И вот ты уже с азартом разжигаешь камин, чтоб не чувствовать сырости, слушаешь пространные речи героев за стаканчиком виски и вообще читаешь текст ради текста. Иногда он настолько увиливает в поэзию, что, кажется, проступят швы между жанрами, и мы покатимся во мрак пустословия. Однако ничего подобного не происходит, и именно тогда я отдаю этой прозе свое сердце.

Романтично? Безумно. Особенно, если героем-романтиком понимать, по сегодняшним меркам, тургеневскогоничегонеделателя. Жестоко? Однозначно, особенно если невезение, как та тучка из мультика, бегает за героем и льет, и льет. Но в первую очередь, это, конечно, памятник словесности, особенному литературному стилю, за который над автором часто посмеивались люди не только его эпохи, Хэмингуэй, например, но и наши современники.

Я не верю, что книги учат жизни, что прочитав их, поймешь, как надо и как не надо. Для меня они показывают, как может быть. Раздражали ли меня герои? Ничуть. Если делать поправку на на начало прошлого века, то вряд ли потомственный аристократ побежит работать куда-нибудь в типографию просто потому, что ему нечем заплатить за номер в Плазе. Большинство из них сопьются и истлеют вовсе не потому, что такие ленивые, а по праву своего происхождения и среды.

О посыле книги тоже говорить как-то неловко, ведь все знают историю Фицджеральда. Поэтому книга эта, как и другие у него, путь к смерти. Какие бы хэппи энды ни сулил автор героям и самому себе - он собственным примером расставил все точки над "i".