5

Роман "Человеческое тело" начинается с цитаты из "На Западном фронте без перемен" и... с конца. Того самого будничного продолжения жизни ПОСЛЕ. После войны, после убитых товарищей, после собственной слабости и недосказанных слов. Начинается без конфликтов, классических вступления и завязки, знакомства с героями, а сразу с того, куда в конечном итоге завела их пыльная дорога Афганистана. Конечно, только тех, кто выжил.

Все они поехали служить на военную базу по своим причинам. Кто-то за взрослением и от удушающей своей заботой матери. Кто-то за острыми ощущениями, а кто-то за прибавкой к жалованию. Никто не собирался там умирать или превращаться в инвалида. Но разве у кого-то когда-то получалось обмануть судьбу?

Они живут в миротворческой миссии среди гор и пустынь Афганистана. Кто-то трус, а кто-то задира, кто-то бабник, а кто-то девственник. Но все они вынужденно одно подразделение, единый организм из десятков человеческих тел. Они спорят, нарушают Устав, конфликтуют, спасаются от обстрелов в подвалах, страдают от поноса, ждут отпуска и мечтают приехать сюда, когда закончится война. В целом живые и даже иногда весёлые. Пока не приходится доставить гражданских за десятки километров, через "серую" зону. И, хотя каждый понимает, что доедут не все, каждый уверен, что мина прилетит не в его грузовик.

В романе нет героев в том понимании, в которым мы говорим про вернувшихся с войны. Это обычные люди со своими слабостями и преимуществами, где-то негодяи, в чем-то подлецы. Они совершают ошибки, которые уже не исправить, но можно подправить последствия и они стараются их подправить. Они любят, мечтают, надеются. Кто-то даже предает, будучи в полной уверенности, что против системы не попрешь. Но оттого они становятся настолько близки читателю, что кажутся живыми, из плоти и крови. Обычные парни из соседнего подъезда. Протяни руку - и коснешься их человеческого тела.

У Джордано получается создать невероятно живой и реальный мир. Это было заметно и по первому его роману, "Одиночество простых чисел". Живой настолько, что период послевкусия от прочитанного остаётся ещё на долгий срок. Ещё несколько дней после, уже даже полностью поглощённый другой книгой с другими персонажами, ты продолжаешь иногда спорить с героями Джордано, вдруг замечаешь, что сидящий в метро напротив тоже странно морщит лоб, как книжный образ. И вот, наверно, в этом и есть отличие настоящей литературы от картонной. Одно из отличий, безусловно одно, а не единственное.

Очень рекомендую книгу. Конечно, это ещё не Ремарк. Но наверно это и прекрасно. Ведь иметь в литературе по одному Ремарку и одному Джордано - это куда как лучше, чем просто два Ремарка.