5 Тайна шотландских гор

Вчера наша футбольная сборная разгромила шотландцев 4:0, наши были сильнее, но счёт мог оказаться и не таким суровым, нашим все-таки хорошо везло в этот вечер. И вот стало мне жалко шотландцев и захотелось написать рецензию на какую-нибудь шотландскую тему. Но на книгу "Эти странные шотландцы" я уже писал, на сборник стихов Бёрнса тоже, можно было бы выбрать какой-нибудь роман Вальтера Скотта или "Игольное ушко" Кена Фоллета, но я вспомнил о замечательных балладах на английскую и шотландскую темы в переводах Самуила Яковлевича Маршака.

Мне довелось держать в руках этот раритетный томик 1947-го года издания, основу его составляют, конечно же, переводы Шекспира и Бёрнса. Заслуга Маршака в русской поэзии безмерна, потому что ему удалось практически невозможное, он сделал чужие иноязычные тексты по-настоящему русскими, сохранив в них авторское своеобразие. Я понимаю, что на вкус и цвет товарищей нет, но сколько раз мне попадался Шекспир и Бёрнс в других переводах, но ни один из них не стал даже вровень с шедеврами Маршака, не говоря уже о том, чтобы их превзойти.

Но не только Шекспиром и Бёрнсом силен Маршак, есть в сборнике Байрон, Блейк, Китс, Теннисон, Лир, Кэрролл, Киплинг и много из народной поэзии. Но я же обещал про Шотландию, про эту суровую горную страну замечательная баллада Стивенсона, которая и дала название всему сборнику.

Какое лиричное, почти сказочное начало:
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

Речь в балладе идет о самых древних обитателях шотландских гор, автохтонном, как выражаются ученые, их населении - пиктах. Такой народ, представитель кельтской семьи, действительно существовал на севере Шотландии и даже имел свое королевство, но в IX веке был покорен и полностью ассимилирован скоттами.

Вот об этом периоде и сложил свою балладу Стивенсон, романтизировав историческую действительность, внеся в неё заимствованную из германского фольклора легенду. Исследователи творчества Стивенсона сходятся во мнении, что основу своего сюжета он взял из "Песни о Нибелунгах", но там речь шла не о тайне варки напитка, а о тайне рейнского золота.

Итак:
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
* * *
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»

И вот, среди скал находят двух последних представителей народа пиктов - отца и сына, уж, они-то точно откроют древний секрет, но отец выдвигает варварское условие - пусть шотландский король утопит его сына, потому что при нем ему будет совестно открывать тайну. И вот, когда страшная воля отца была исполнена, прозвучал мощнейший финал баллады:
Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!

Жутко и торжественно! В балладе гармонично сплетается лиризм повествования с трагизмом фабулы, рождая жесткую, но безумно красивую легенду - еще одну легенду шотландских гор, пусть и сотворенную гениальным поэтом, и переведенную на наш язык не менее гениальным переводчиком.