4.5 Чемпионы выживания

В следующие месяцы всего-то и будет что несколько последних прочных островов жизни – нашу мать будут терзать лечением. Ее распахивали и плотно захлопывали, как машину на обочине шоссе. Помните звук, как с размаху хлопаешь водительской дверцей, когда наконец-то удалось вновь завести проклятую развалюху, и молишь еще хотя бы о нескольких милях?
Каждый день напоминал такой завод.
Мы немного проезжали и снова глохли.

Это было лет семь назад, стоял лютый холод и я боялась, что машина после кинотеатра не заведется, аккумулятор был хлипкий. Но мы все же пошли в кино, потому что душа просила какой-то радости посреди этой арктической стужи, девочка в сером пальто на постере казалась такой милой. А главное название, "Воровка книг". И я плакала почти все время, пока шел фильм. Вот убей, не понимаю, почему. Он довольно сентиментален, а я не вовсе твердокаменная, и над трогательной историей иной раз роняю слезу-другую, но чтобы чуть не навзрыд и со всхлипами - такого не бывает. Поди разбери, какие потаённые струны в душе тронуло это кино, которого не пнул только безногий.

Но именно потому что впечатление от фильма было таким сильным, книгу читать опасалась. А когда всё-таки взяла "Книжного вора", это была совсем другая история, тоже прекрасная но иная. Потому следующей книги Маркуса Зузака ждала и боялась: всегда страшновато, что новая книга автора шедевра не оправдает ожиданий. Да ведь он с новой и не спешил особенно, столько лет прошло. И вот "Глиняный мост". В начале оторопь. "Что за хрень?" - этим вопросом задавалась примерно пятую часть от объёма книги.

Какой-то лютый постмодерн. Мешанина из перемещающегося странными рывками во времени действия; животных с мифологическими именами; парней которые дерутся и ругаются матом: не то спортивная команда не то заключённые исправительной колонии для трудных подростков. В довершение непонятный Убийца, который бродит среди этого бедлама, натыкаясь на все углы, будучи атакован всеми тварями, земными и небесными, населяющими ковчег. И что совсем этим делать, совершенно неясно.

У книги чрезвычайно высокая плотность поверхностного натяжения, она очень трудно впускает в себя читателя. а к удобопонимаемой истории приходишь, оставив позади едва не треть объёма. Но оно того стоит. Зузак знает, что делает. Это как вываживать необъезженную лошадь: измотав на старте, он получает покорного авторской воле, готового к сотрудничеству, не ждущего сладкой подачки за всякое проявление понимания, партнера. С которым одолеет все барьеры и пороги этой непростой истории.

О лошадях заговорила не случайно они здесь будут, как и любимый Зузаком бег. То и другое станет частью истории семьи Данбаров, так негостеприимно встретившей в начале книги. А вы чего ждали? Пятеро пацанов: старшему восемнадцать, младшему шесть. Отец ушел из семьи через полгода после смерти мамы, умирание которой продолжалось долгих два года. За это время все они тоже немного умерли, а окончательно убил каждого из своих сыновей Майк Данбар. когда решил исчезнуть.

Нет, никто никого не судит, просто все так складывается нескладно. У мальчика, отец которого погиб (он был пожарным), и с одной из благотворительных посылок, собранных по принципу: на тебе, боже, что мне негоже, в семью попал старый календарь "12 мужчин, изменивших мир". Мальчик вдохновился примером просроченных кумиров и стал художником. Хорошим. И женился на лучшей девушке на свете. А потом она его бросила и он больше не писал картин. У девочки, которая мечтала связать свою жизнь с музыкой, и задатки у нее были. Но хлеб эмиграции оказался горше, чем вообразить могла, поначалу пришлось зарабатывать мытьем сортиров, а после выучилась на преподавателя "Английский как неродной"

Они чудом встретились, полюбили друг друга, двое подранков, творящих райские кущи на пепелищах. И родили этих пятерых пацанов: Мэттью, Рори, Генри, Клэя и Томми. И было счастье. Пока Пенелопа не начала умирать. А самое странное, что счастье было и во время, и после. Меньше, приглушенное, под сурдинку и окрашенное в оттенки серого, но скорбного бесчувствия нет в этой книге. Да, Зузак сентиментален, но семейная драма не может не быть чувствительной. И, стоит отдать ему должное - не передавливает коленом слезной железы читателя.

В романе есть история, за развитием которой интересно следить. Есть смешное, грустное, трагичное. Есть про то, как умирать и про то, как возрождаться к жизни. Есть герои, ни одного из которых не назовешь картонным. А как насчет глиняных? Ну, разве в том смысле, в каком все мы от сотворения мира глина.

Источник