5

Непонятное дело - Бродским я увлекалась много лет, а "Набережная" - первая книга его у меня на полке. За то спасибо extranjero , чей совет на флэшмобе, и Iroh - за книженьку.
Было время - второкурсное, максималистское время, когда на пятитомник, естественно, не хватало, однотомника, естественно, не хотелось, а в формате "наизусть" существовали три поэта - Оден, Фрост и Бродский. Word их фамилий не знает, подчёркивает, предлагает варианты: вместо "Оден" - "годен", "моден" и "доен", вместо "Фрост" - "рост", "фронт" и "прост", а вместо "Бродский" - к прискорбию, "броский", "уродский" и "юродский". Word - американец по происхождению, его пристрастия объяснимы. И всё же он дурак и хам.

Хотя бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
- начинал поэт цитатой из Пушкина, а продолжал по-своему -
Лишённое родимой глины,
Оно в аллювии долины
Ломбардской гнить не прочь, - понеже
Всё тот же грунт и черви те же.
Стравинский спит на Сан-Микеле,
Сняв исторический берет...

Теперь вот и Бродский спит на Сан-Микеле. А ведь не хотел выбирать ни страны, ни погоста. Очень меняется восприятие "Набережной", если учесть, что она - восторженная хвала собственной усыпальнице.

И всё же - почему Венеция? Воспетая... кем только не воспетая - от Жорж Санд до Семёна Кирсанова (и самые лучшие главы - её, и самое прекрасное стихотворение - его!). Захватанная миллиардами рук. Исщёлканная миллиардами фотоаппаратов. Исхоженная такими туристическими толпами, что как мосты не стёрлись до полупрозрачности. Смерть - Венеция. До тебя умирали, и после тебя будут умирать, но твоя смерть - единственная и неповторимая. Смерть - Венеция, смерть - в Венеции, но об этом тоже кто-то писал.

Отчего же Венеция? Оттого, что Ленинград - похож?

Вот почему люди, только попав сюда – в первую очередь женщины, но мужчины тоже, – оголтело атакуют прилавки. Окружающая красота такова, что почти сразу возникает по-звериному смутное желание не отставать, держаться на уровне.

На каждом карнизе, почти над каждым входом видишь либо его [львиную] морду с человеческим выражением, либо человеческую голову с чертами льва. Обе, в конечном счете, имеют право зваться чудовищами (пускай добродушными), ибо в природе никогда не существовали.

Вода равна времени и снабжает красоту ее двойником. Отчасти вода, мы служим красоте на тот же манер. Полируя воду, город улучшает внешность времени, делает будущее прекраснее. Вот в этом его роль во вселенной и состоит. Ибо город покоится, а мы движемся.

Я потом ещё найду цитат - хлёстких, жёлчных, остроумных фраз, характерных для эрудита-самоучки: "От Эзопа до Зенона, всё, что нужно джентльмену..." По-английски смешнее, потому что from Aesopus to Zenon,from A to Z. А как по-русски? От бесспорного Аристотеля до... Ямвлиха? Зачем джентльмену Ямвлих?
Так я потом ещё найду цитат, и мы вместе будем восхищаться тонким умом, и юмором, и чем там ещё полагается восхищаться в эссе. А пока - время перечитывать, перезаучивать.

На Васильевский остров
Я приду умирать.

Не пришёл.

Хотя бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать...

Равно?