Больше рецензий

Victor_V_Babikov

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

24 сентября 2011 г. 13:10

119

5

Ничто так не режет слух во французских переводах как наше слово «господин»! Оригинал звучит так: «Monsieur Dick ou Le dixieme livre». Да, существует традиция чуть ли не с Пушкинских времён. Но ведь и для Пушкина французский был родным языком, а потому, подыскивая эквивалент слову «мёсьё» в русском, наши домашние «иностранцы» не учитывали тонкостей перевода. Слово восходит ещё к старофранцузскому, где притяжательное «мой» имело, может быть, главное значение, потому что наиважнейшим тогда считалось выяснение кто чей вассал, а кто чей сеньор. В русском давно уже спокойно себя чувствует обращение «мёсьё», и преимущества его перед русским классовым атрибутом налицо: ясно, что раз в деле замешан мёсьё, значит «это всё француз гадит» («Ревизор» Н.Гоголь). Итак, аннотация настраивает на то, что предлагается, наконец, если не завершение романа Диккенса «Тайна Эдвина Друда», то уж точно отгадка его концовки. Это ж французы! Правда, это вспоминаешь, когда прочтёшь роман и снова перечтёшь предисловие. В общем, несерьёзный народ.
Второй раз читаешь, словно плугом переворачиваешь землю: тут несоответствие, тут натяжка, а тут вообще такого не было. Но почему в первый раз не обращаешь на это внимание? Да потому что находишься под французским обаянием рассказчика. Полное ощущение присутствия. Всё так зримо и осязаемо. И так непрерывна связь людей, что Диккенс предстаёт не запылённым гипсовым классиком, а чуть ли не нашим старшим современником, который знал отца той старой мадам, которую воочию лицезреет герой этого романа. И всюду намёки, намёки, и непонятно, куда нас ведут. Да, лепота! Нельзя пролистнуть, а вдруг там что-то заложено. Приём что ли у него такой? Так сработал приём-то. Прочитываешь всё. А потом возникает желание при встрече с автором не скрывать своих мыслей и чувств.
Книга построена как матрёшка: история обнаружения неизвестной рукописи чередуется с печатными выдержками первого современного её издания. По ходу действия всё время переключаешься с одного повествования на другое, поэтому не устаёшь расплетать эту косичку. И всё же…
В прологе приводится фрагмент предисловия публикации рукописи. Там перечислены имена тех, кто приложился к «Тайне…». Только Честертон помещён туда по праву. И именно он принципиально придерживался мнения о невозможности закончить роман без Диккенса, поэтому, на самом деле, был очень далёк от проблемы романа. Остальные же вообще так же равноудалены от Диккенса, как «господа президенты» от своих народов, и подобраны, словно президентская администрация, за не видимые миру заслуги.
Знаете, весь список десяти книг не выдерживает никакой критики. Разве что одна, но у меня к ней теперь особое отношение, слишком тесно она переплелась с моей жизнью, поэтому не могу я быть к ней объективным.
Принципиальные вопросы опускаю в подвал. Тем, кто не читал книгу, рекомендую воздержаться от посещения оного.

Друд, или человек в чёрном

Комментарии


Здесь, где никто нас не видит и не слышит, можно говорить свободно.
Так что же главный вопрос? Как обстоит дело с Эдвином Друдом? Напустив мистического тумана, Оль не даёт определённого ответа. Вернее, в свете последних моих личных событий, ясно, что у него нет решения Диккенсовского романа. И опять звучат намёки на «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона. Ну вот ни разу не попал! В конце концов, для француза, наверно, важна не концовка истории, лишь сам процесс рассказывания. А там – хоть трава не расти! Ведь «после нас хоть потоп» - тоже француз придумал. Вот и свой роман Оль завернул кольцом, разрезал чуть криво и опубликовал разворот – поэтому пролог у него больше напоминает эпилог.
А вот мысль о правомерности фальсификации – очень опасная. Даже не фальсификации, а о полной тождественности чужого продолжения только на том основании, что все писатели пишут под одну диктовку, а значит, неважно, чьей рукой водит сейчас высшая сила. Тогда пусть откажется от гонорара, если он пишет не сам! Да, было бы легче лёгкого, если бы вся литература вытекала из одного источника. Но нет единого источника, нет единого замысла! И поэтому любите настоящих писателей, пока они живы (почти по Шахрину получилось). И говорите, пока они могут ответить сами. Потом не докличетесь ни через блюдечки, ни через тарелочки.
С Диккенсом нам повезло. Но это не предугадаешь, не предусмотришь. Скоро уже, по сравнению со ста сорока годами.