5 — Никогда... не встречал я создания более хрупкого и более непобедимого. (с)

«Джейн Эйр» – книга, вызвавшая столько мыслей, что, боюсь, невозможно будет внятно и последовательно раскрыть в одной рецензии всё то, что я успела передумать и прочувствовать с тех пор, как узнала о существовании этой истории в первый раз. И это была не книга, а фильм. Причём не та, знаменитая экранизация BBC. Но история такова, что произвела неизгладимое впечатление даже при таком раскладе. Абсолютно точно могу сказать, что тогда, при первом знакомстве, меня сразу же поразила сила характера главной героини. Конечно, в силу детского возраста до конца прочувствовать романтическую составляющую я не была способна. Теперь же я так думаю – оно и к лучшему, на самом деле. Лет шесть спустя эта книга попала мне в руки. Удивительное дело, я помнила все известные мне по фильму события так четко, как будто видела его несколько дней, а не целую вечность назад. Вечность – потому что между ребенком семи лет и подростком тринадцати лет пропасть (с точки зрения подростка). И вот тогда-то уже тема взаимоотношений Джейн и мистера Рочестера вышла в моём восприятии на передний план. Увы, по всему выходит, что незатуманенный гормонами разум ребенка гораздо лучше приспособлен для того, чтобы видеть суть, а не суетное…
Но… «Джейн Эйр» – это история не о любви, что бы там не говорили… «Джейн Эйр» – теперь для меня это так, и так, наверное, уже и останется навсегда – это история войны. Исступленной, изматывающей, не прекращающейся ни на миг войны духа и… как бы получше выразиться, соблазна? И Джейн – настоящий воин. Наверное, люди редко рассматривают жизнь с этой точки зрения, однако, все мы на протяжении своей жизни принимаем решение – поддаться соблазну или поступить так, как будет правильно. Правильно не потому, что кто-то так сказал или научил нас. Нет. Я – и пусть это наивно – верю, что у каждого внутри есть свои представления о том, что правильно, и как следует жить эту жизнь.
В те времена, когда происходили события, описываемые в книге, поступок Джейн – тот самый, всеми обсуждаемый на предмет «права-не права» – был именно таким, каким должен был быть с общественной точки зрения. И именно поэтому на главную героиню уже в наше время сыплются не самые лицеприятные эпитеты. И это как раз свидетельство того, что общество не всегда диктует в унисон с тем самым внутренним знанием, о котором я говорила. Тем не менее, я, например, ещё ни разу не пожалела о том, что поступала по чести – смешно, да, теперь это слово практически вышло из употребления – а не так, как предполагают современные реалии, в рамках которых на всех, кто им не соответствует, ставится то или иное клеймо: закомплексованности, чудаковатости, старомодности, неконкурентоспособности и т.д., и т.п. Собственно, к чему я веду… Возвращаясь к Джейн – многие считают, что она, мол, испугалась, бросила мистера Рочестера один на один с его разбитой жизнью, но…

— Если бы все эти люди пришли сюда и оплевали меня, что бы вы сделали, Джейн?
— Выгнала бы их из комнаты, сэр, если бы могла.
Он слегка улыбнулся.
— А если бы я вошел к ним и они только посмотрели бы на меня ледяным взглядом и, насмешливо перешептываясь, один за другим покинули меня? Тогда что? Вы бы ушли с ними?
— Думаю, что нет, сэр. Мне было бы приятнее остаться с вами.
— Чтобы утешать меня?
— Да, сэр, чтобы утешать вас по мере моих сил.
— А если бы они предали вас анафеме за то, что вы остались со мной?
— Я, вероятно, даже не узнала бы об этом, а если бы и узнала, какое мне до них дело?
— Значит, вы рискнули бы общественным мнением ради меня?
— Я сделала бы это ради любого друга, который заслуживал бы моей поддержки. А вы, я уверена, заслуживаете.

Среди недостатков, которые можно инкриминировать Джейн в качестве упрека, вы днем с огнем не найдете такого недостатка, как трусость. Общество в те времена многое могло бы осудить: и короткий ночной разговор после того, как она спасла Рочестера, когда был совершен поджог в его комнате, и другие ночные бдения, связанные с ранением мистера Мейсона, да даже и законный брак между аристократом и гувернанткой не был бы принят. Но не это волновало Джейн Эйр.

— Ты обрекаешь меня на ужасную жизнь и на мрачную смерть? — Его голос зазвучал громче.
— Я советую вам жить безгрешно и желаю вам умереть спокойно.
— Значит, ты лишаешь меня любви и спасения? Ты снова толкаешь меня на случайную страсть, на порок?
— Мистер Рочестер, я меньше всего толкаю вас на эту жизнь, также не желаю ее и для себя. Мы родились, чтобы терпеть и страдать: вы так же, как и я. Смиритесь! Вы забудете меня раньше, чем я вас.

Многие говорят: она могла бы сделать его счастливым. Люди пожимают плечами, не понимая – и какого рожна ей было надобно? Уж и относятся-то к ней хорошо, и кормят-поят, и в любви вот признаются, а она, неблагодарная, бросила, сделав всех несчастными. Хм…
Вот что я на это скажу. Любовь – это вовсе не делать счастливым объект своей любви. Мы можем всем сердцем желать, чтобы он был счастлив, это да. Но любовь Джейн и мистера Рочестера была чем-то гораздо большим. Это был союз в первую очередь духовный. Они оба некрасивы по каноническим меркам. Они оба не самые легкие в общении люди. Но они – родные души. Да, с разницей в возрасте в двадцать лет. Да, располагающиеся на разных ступенях социальной лестницы. Неважно. И для каждого из них главное в другом – его душа. Помните?

А я хочу именно тебя, о дух, со всей твоей волей и энергией, мужеством и чистотой, тебя хочу я, а не только твою хрупкую обитель, твое слабое тело.

Но душа живет по иным, отличным от земных, законам. И тогда, когда мы, поддавшись соблазну, якобы счастливы – то только потому, что усиленно игнорируем тот факт, что какая-то, может быть, очень маленькая, но очень важная, часть нашей души в этот момент умерла навсегда.
Джейн, несмотря на юность, достаточно мудра, чтобы понимать – судьба не просто так привела её к тому страшному выбору, который ей пришлось сделать. Она несла ответственность не только за свою душу, но и за душу того, кого любила.

Правила и законы существуют не для тех минут, когда нет искушения, они как раз для таких, как сейчас, когда душа и тело бунтуют против их суровости; но как они ни тяжелы, я не нарушу их. Если бы я для своего удобства нарушала их, какая была бы им цена?

Очень часто встречается мнение, что Джейн Эйр – сухая, черствая, насквозь рациональная особа. Но на самом-то деле особенная трагедия этой девушки в том, что она чувствует очень глубоко, она верит и мечтает, у неё богатое воображение, но при всём этом она, повторюсь, способна нести ответственность – за свои поступки и слова. Она знает им цену. Джейн человек думающий, и она контролирует себя – почти всегда. И поверьте, это не так-то легко. Когда в одном человеке сталкиваются в равной степени определяющие его страстность и самоконтроль – это та самая война, о которой я говорила в начале.
И Джейн Эйр в этой войне вышла победителем. Она дала им с мистером Рочестером гораздо больше шансов, чем предоставил он, надеявшийся, что до конца их жизней тайное не станет явным – это ли не абсурд? Она не стала также оказывать медвежью услугу Адель, которая мало того, что незаконнорожденная дочь, так ещё могла бы стать частью новой лжи. Что бы это было? Жена – которая не жена, дочь – которая не дочь, счастье – между вздрагиваниями при каждой вероятности вскрытия истины…
Да, мистер Рочестер дорого заплатил – но это не была цена побега Джейн. Это была цена его собственных ошибок юности. Цена, которая многим кажется чрезмерной. Но тех, кто отказывается платить по счетам, во все времена называли ворами. Почему же теперь никто не понимает, какого масштаба то была ошибка? Почему никто не понимает, что цена могла бы быть ещё ужаснее?
Да, писательница взяла на себя тяжелую ответственность, взявшись судить. Да, в книге всё могло бы быть иначе. Но на самом деле, в жизни – всё могло бы быть гораздо страшнее. Шарлотту Бронте можно осуждать за её жестокость, а можно признать, что, сохранив чистоту в отношениях Джейн Эйр и Эдварда Рочестера – спасла их обоих, и не дала негласную команду последующим поколениям: презрейте честь, достоинство, нравственность, есть лишь здесь и сейчас, есть сиюминутное желание, не думайте о завтрашнем дне! Она выбрала иной посыл. Она продолжила вести войну духа против соблазна. Я не знаю, каким она была человеком. Очень может быть, что и совершала ошибки, и поддавалась искушению. Очень может быть. Это было её право. Но я уважаю Шарлотту Бронте за то, что она не стала говорить – хорошо то, как поступаю я. Она создала Джейн Эйр, чтобы в памяти читателей осталось то, как поступала эта девушка, которая всего лишь героиня книги, но это не отменяет того, что она – личность, что далеко не всегда можно сказать о людях, которые существуют в реальности.