3

Эта книга требует терпения в прочтении или изначальной расположенности к неторопливому повествованию. Автор дает шикарную затравку - в Прологе читателя ждет изумительно пересказанная история братьев Гримм о Румпельштильцхене, в которой воедино связались мотивы германских туманов и современных штампов хоррора. А вот дальше предлагается, держа в голове пролог, отправиться в долгое и очень подробное путешествие по волнам жизни самой обыкновенной американской семейной пары, где один из супругов - нормальный обыватель и не сильно выдающийся ученый Дон Мельник - лишь в самом конце жизни, наконец, заглянет в бездну абсолютного, нечеловеческого зла.
Большая часть книги посвящена тщательнейшему описанию природы, погоды, быта, отношений и, скорее, напоминает бытовой или психологический роман, и лишь в редких местах автор дает скупые намеки на очень древнюю тайну. Их так мало и они так жирны, что, в принципе, опытный в этом жанре читатель, уже может понять, что к чему и, примерно, предположить, чем все может кончиться.
К концу действие начинает стремительно, можно даже сказать, слишком стремительно, нарастать. И тут Баррон начинает практически незакавыченно цитировать "наше все" в жанре мистики и ужаса - мистера Говарда Филлипса Лавкрафта. Описания таинственных детей и служителей Старого Червя до боли напоминают то Старцев, то всех таинственных грибов с Юггота вместе взятых.
Резкая смена ритма повествования, безусловно, может быть и авторским приемом, но раздражение, накапливающееся от долгой пасторальности (если, конечно, к ней нет изначальной склонности, хотя, даже если она есть, хочется хоть какого-то действия) требует более внятного и энергичного обоснования происходящему, но его тоже нет.
Быстро-быстро, примерно, на полстраницы, финал увязан с прологом и становится ясно, что нынешний Мельник - потомок того, кто когда-то впервые раскрыл страшную тайну. Но за обилием всех деталей и уже пришедшей догадкой - все это не очень впечатляет. Правда, самый конец, когда, кажется, расставлены точки над "i", и герой может спокойно умереть - вот тут автор рисует замечательную картинку, именно тут, пожалуй, и происходит настоящее соединение смыслов. Но этот миг так краток, что насладиться им в полной мере уже не очень получается.