5 Когда я на лодке служил в МЧС

Знакомое с раннего детства стихотворение Некрасова. Помнится, было время, что я его чуть ли не наизусть знал.

Честно говоря, я его с детских времен уже подзабыл в подробностях, но образ доброго дедушки, спасающего зайчиков от потопа, накрепко засел в памяти. И продолжал бы я жить и дальше с верой в доброго деда Мазая, который у меня уже начал сливаться с дедом Морозом во время весеннего отпуска, да только попалась мне на глаза старая детская книжка - дети-то давно выросли, внучке отложили, она в следующем году в школу пойдет.

Открыл я книжечку и в один присест одолел казавшееся знакомым некрасовское стихотворение. Про первую часть, где рассказывается про чудачества деревенских охотников, поджигающих спичками порох из-за сломанного курка и таскающих с собой горшок с углями, чтобы греть зябнущие руки перед выстрелом, я забыл напрочь. Можно сказать, был удивлен, что такая часть вообще существует, я так думаю, что в школьной хрестоматии, по которой я, как помнится, впервые знакомился со стихотворением, оно вообще начиналось сразу со знаменитых строк:
Старый Мазай разболтался в сарае:
«В нашем болотистом, низменном крае
Впятеро больше бы дичи велось,
Кабы сетями ее не ловили,
Кабы силками ее не давили;
Зайцы вот тоже, – их жалко до слез!

Так вот это начало второй части - самой главной. Читается, как дышится, написанный двустопным, местами четырехстопным, дактилем, стих идет легко, без натуги. Тут прибавьте искусное владение Некрасовым народным языком. Лепота.

Дед Мазай предстает сразу в нескольких ипостасях, он и умудренный эколог, и ответственный сотрудник МЧС одновременно. В то время, как большинство несознательных деревенских мужиков, пользуясь потопом, вылавливают и изводят косых страдальцев, дед Мазай организует настоящую спасательную экспедицию.
Тут я подъехал: лопочут ушами,
Сами ни с места; я взял одного,
Прочим скомандовал: прыгайте сами!
Прыгнули зайцы мои, – ничего!

Выручив ушастую команду, добрый дедушка выпускает их на волю, а самых слабых, у которых не было сил скакать, оставляет на ночь у себя, набраться сил. И вот, выпуская этих последних, Мазай произносит фразу, которую я помнил:
Я проводил их все тем же советом:
«Не попадайтесь зимой!»

Я думал - он их стращает ради шутки, но последние две строчки, которые, как оказалось, я не помнил, всё перевернули:
Я их не бью ни весною, ни летом,
Шкура плохая, – линяет косой…»

Как хорошо, что в детстве я просто не понял, что же хотел сказать добрый дедушка. А он, оказывается, никакой не добрый, а просто очень расчетливый. Когда он грозился косым, чтобы зимой не попадались, он ни разу не шутил. Просто зайчатиной он не интересуется, а вот заичьи шкурки, это другое дело.

Вот и выходит, что дед Мазай ничуть не лучше того хозяина, который выкармливает кабанчика, чтобы потом его зарезать. Жаль, что я перечитал стихотворение, рухнула моя вера в альтруизм и доброе сердце деревенского эколога и спасателя.