5

Плохой лейтенант

Эта худенькая книга заслуживает, на мой взгляд, первостепенного внимания. И с чисто литературной точки зрения, и эмоционально, и, если хотите, социально (хаха). Замечательная в общем история: старательный графоман, оттачивающий десятилетиями какие-то свои чудаковатые мотивчики, разражается бестселлером, вписывающимся и в исторический момент, и в эстетическую вечность – как влитой. Что произошло? Обычно ответ на подобный вопрос аппеллирует к столкновению обстоятельств, магии литературной мозаики, сохраняющей одних и умерщвляющей других по своей особенной логике, которую понять можно только условно и постфактум, в чем нет никакой заслуги. Но в случае «Мелкого беса», мне кажется, всё намного человечнее.

Этюд о нравах провинциального образования, мягко перетекающий в гоголевско-щедриновский кошмар, вышел у Сологуба столь… изящным и увлекающим в силу совпадения рассказчика и свидетеля. Игра повествователя в «и я там был, знаете ли» (вот Достоевский так любил, например) это в данном случае не игра никакая, это правда, даже правдище. Игрой притворяется реальный опыт преподавания в провинции и соседства со всем тем макабром, который на страницах романа выпирает в 3D. Конечно, выпирает, потому что искусство, подражающее жизни – это чудесно, но жизнь, подражающая искусству – это лучше всего. Сологуб и сам писал, попав после издания романа в пучину общественного скандала, что события, описанные в «Бесе», смягчены и отредактированы, ибо тому, чему он сам в своей уездной гимназии был свидетелем – никто не поверит. Извините за параллель, но заявление-близнец слыхала я недавно из уст молодого режиссера сериала «Школа», что возвращает нас к банальной мысли о том, что время идет, но ничего не меняется. Жизнь всё ещё слишком тверда и причудлива на вкус, чтобы общественное сознание смогло её раскусить – чего уж там переварить. И школа - один из наизабавнейших и наистрашнейших её бестиариев.

И дело не в примитивном принципе «пиши о том, что знаешь», нанизанном на стилистические способности, коих у Сологуба никто до многострадального романа особо не замечал. Реальность «Мелкого беса» - это зеркало взаимных узнаваний искусства и жизни, и в этом его главная сладость и главная сологубова победа. Хорошая училка Сологуб в изумлении чистой и честной своей души действительно увидел в реальной жизни шмыгающих туда-сюда и глупо хихикающих Щедрина, Гоголя и Достоевского – это не русофильский бред, это лишь свет от угасшей звезды, бумеранг, который когда-то словила и запустила в пустоту эта мрачная троица. Всё, что осталось хорошей училке – не потерять это чувство свежести и свободы, создать галерею взаимноотражающихся литературностей и грубостей ровно так, как увидел, как испугался, ну и добавить немножко стилевых отсылок – шмыгающих и глупо хихикающих))

Такое сочетание своего/чужого, слова и опыта, личного и универсального сделало «Мелкого беса» номинантом не только на звание русского символистского романа (оставим эту дискуссию другим), но и, извините, постмодерна до модерна. Потому что если модерн умеет в основном вульгарно цитировать и упрощать чужой труд, то во времена всеми нелюбимого постмодерна межавторский диалог хотя бы научились вести тонко, на уровне синтаксиса. И вот за такое уважение, такт, чувство собственного достоинства, наконец – я этот роман особенно люблю.

Сам по себе социальный укол, «передоновщина» и проч. мало бы стоили без удовольствия вставить этот персонаж, как шахматную фигуру, в ряд с онегинщиной и обломовщиной и обнаружить, словно после нахождения особенной косточки где-то в Африке, что это – цепь. Не эволюции, но регресса, потери прямохождения, увеличения надлобной складки и волосяного покрова. Передонов последний, на нём – кончено. Животное. Бес.

И это не повод унывать. Закат типажей в «Мелком бесе» соседствует с замечательным грохотом естественности, необузданности, языческой свободы, взрыва чего-то нового, то есть забытого старого, дохристианского. История совращения духами слаще и страшнее набоковских игр с яблоком на старой тахте. Но при этом – совесть чиста. Совесть – чиста. Как это у него вышло? Сологуб не простой любитель словесности. И, конечно, в его время просто необходимо было быть философом, но у него это вышло гораздо интереснее, чем у многих его современников. Потому что у него Абель-Ферраровский сюжет о вреде плохих людей в роли священников, копов, врачей и учителей (общество, обрати внимание! Эти профессии очень важны!) в итоге повествует о красоте и ужасе наступающего 20 века и приветственно машет ему ручкой. Глупенький, милый...