3

Хоронили её в начале января 1997 года. Скромные похороны организовала Гильдия актёров,
а личные вещи и архив попали в Музей кино и после были использованы при создании фильма
о ней, названного "Я – чайка!.." Её могила заросла лопухами. К деревянному кресту криво
прибита проржавевшая табличка с надписью: "Чапмен". От неё не осталось ничего, кроме фильма,
в котором она сыграла свою последнюю роль уже после смерти. Но ничего другого ей и не было нужно.
Человек, которому дали квартиру после её смерти, предпочёл остаться жить в общежитии,
но не вселяться в это жилище, внушавшее ему безотчётный ужас.
*

Книга основана на биографических фактах трагической судьбы советской актрисы театра и кино Валентины Караваевой, десятилетия, до последнего дня играющей в одинокой убогой квартирке наедине с любительской кинокамерой и катушечным магнитофоном вожделенные, но несыгранные роли; на фактах, экзотически замешанных и приправленных фольклором, мистикой и прочими модными завлекающими атрибутами.
Вначале меня привлекло само авторское повествование, его притчевость и незатейливая экстравагантность: симпатичное, но глубокое и страшное, как вся русская история. Стиллистически простое и прочитываемое невероятно легко и быстро; хотя сатиричность и гротесковость некоторых имён выглядит излишней и надуманной. Но как только сквозь сказочность и иллюзорнасть стали проявляться знакомые мне факты жизни известной актрисы, когда всплыли известные околокинематографические и -театральные имена Райзмана, Завадского и иже с ними, меня переклинило читать далее. Спекуляцией на чужой славе пахнуло, запасным аэродромом - на случай, если собственная обылиненная и офольклоренная история не прокатит (которая совсем неплоха, и которую при излишке свободного времени прочесть вполне можно было бы для приятного релакса.)

Хотелось бы отметить плохую услугу тех, кто рекламировал книгу навязшим и опостылевшим сравнением с Маркесом: сколько таких книг только я знаю - впору составлять подборку. Книги "похожие" на какие-то другие обесценивают и себя и своих знаменитых ( и не знаменитых) предшественниц. Новая же книга ценна только тем неповторимым, что в ней есть. В этой книге для меня такое нашлось, но указанный выше симбиоз оказался неудобоваримым и вызвал (вкупе с посеянным в сознании именем Маркеса) ощущение вторичности.