5 Кронинианство

И не далее как сегодня мне довелось почувствовать себя в шкуре проповедника, когда случайно подхваченная по пути к остановке молодая особа испросила моего мнения о последней прочитанной книге. Она была вынуждена слушать лекцию (проповедь) о моём отныне любимом писателе — Арчибальде Кронине. Под конец девушка задумчиво кивала, мол, почерпнула для себя много нового и полезного. Однако сейчас, когда мой восторг от возможности поделиться с кем-то любовью к Кронину поутих, я думаю, что соглашалась она скорее из вежливости. Ничего страшного, конечно, у меня вся жизнь впереди — успею привести в кронинианство ещё много последователей.
Другое дело, что сама я в нём пока на птичьих правах: прочитала всего 4 романа из множества (но из этогого множества только половина переведена на русский, так что всё не так уж плохо). Однако Кронин действует на меня потрясающим образом. Его физически больно читать (а «Замок Броуди» было ещё и неприятно), но оторваться от чтения невозможно. Следуя за героем с раннего детства и до сталых лет, к нему привязываешься, словно к лучшему другу, брату, товарищу. Ему веришь и сопереживаешь. Любопытно, что наибольшее внимание Кронин уделяет не детским годам и не степенно взрослым, а годам становления личности, когда подросток превращается в молодого человека, а молодой человек оказывается на пороге зрелости. В эти времена в жизни героя происходит больше всего событий, внутренняя жизнь — самая насыщенная и глубокая. В этом есть свой резон. Хотя и грустно думать, что такова жизнь каждого из нас.
При этом Кронин не поднимает каких-то особенно острых вопросов. Его герои, кем бы они ни были, просто живут так, как могут. Меня никогда всерьёз не интересовали перипетии судеб местных священников или самоотверженных миссионеров, — но роман настолько хорошо написан, что читаешь его, невзирая на сюжет или боль. В своей небогатой читательской жизни — у меня за плечами осталась едва ли тысяча книг, — я не встречала другого такого писателя. Думаю, дело именно в этом парадоксе: я не заинтересована в сюжете, но книга настолько хорошо написана, что я читаю её вопреки собственным вкусам. Кронин — это что-то выше вкуса или моды.

Любопытно, что добродетельные герои Кронина получают от автора воздаяние по заслугам своим. Да, божественная рука писателя-творца раз за разом насылает на них бедствия, тревоги, заботы, ставит лицом к лицу со злобой, подлостью, нетерпимостью, но при этом герои показывают, я бы даже сказала, ярко расцветают красивым добродетельным цветком и заслуживают, именно заслуживают счастье. Взять к примеру добродетели Фрэнсиса Чисхолма — смирение и терпение. Они проявляются не сразу, но благодаря тому, что некоторые окружающие проявляют к нему редкую доброту, Фрэнсис в конце концов становится тем самым добродетельным героем, что заслуживает счастья. Если так подумать, то именно смиренность, терпимость и терпение Кронин награждал и высоко ценил в персонажах из других своих романов.
Складывается впечатление, что творчество Кронина уходит в христианскую степь. Но это не совсем так. Жизнь отца Фрэнсиса, разумеется, проходит под знаменем католической христианской церкви (а если совсем точно, под знаменем поисков веры в себе, усмирения страстей, любви к людям). Но важно не то, во что отец Фрэнсис верит, а то, как он это делает. И когда герой отправляется миссионером в Китай, явственно видно, что делает это отец Фрэнсис с поистине конфуцианской мудростью. Поэтому можно сказать, что «Ключи Царства» учат не вере в Бога, а терпимости. Сердце раскрывается широко-широко, и хотя так его легче ранить, сердцем можно обнять множество людей.
Наверное, я заразилась от отца Фрэнсиса некоторой сентиментальностью. Но совместное путешествие из дома родителей маленького Фрэнсиса, через школу, любовь к Норе, разбитое сердце, самоотречение, дружбу со Свирепым Маком, противостояние с закостенелым, консервативным и нетерпимым отцом Кезером, по жёлтым водам реки Хуанхэ, через презрение, бедность, войну, чуму и голод — прямо в сердце китайского христианства, величие и красоту которого отец Фрэнсис смог показать и доказать собственным примером, — наше совместное путешествие того стоило. Отныне и присно я буду кронинианином, и только попробуйте сказать, что такой религии не существует — я вас мигом… сердечно обниму, вручу чай, книжку и заставлю читать. Вероятно, Конфуция.