5 Какую иллюзию выбираете вы?

Это две пьессы в одной! Как известная картина, на которой изображена и старая, и молодая женщина, нужно разглядеть оба лица, чтобы в полной мере насладиться зрелищем.

Пьеса номер 1, по-моему, более очевидная.
Нора, чтобы спасти обожаемого мужа и не беспокоить умирающего отца, совершила преступление. Кто в такой ситуации станет слишком придерживаться правил, у того нет сердца! Спустя некоторое время, оказавшись в руках шантажиста, женщина рассчитывает на ответное самопожертвование со стороны мужа — и не получает ожидаемого. Иллюзия уютного гнёздышка, «кукольный домик», рушится. Нора принимает нелёгкое решение «повзрослеть».
Пьеса номер 2. Кажется, менее заметная.
Женщина совершенно избавлена отцом (позднее - мужем) от необходимости принимать решения. А потребность в самовыражении в карман не засунешь! Подспудно растущее недовольство недостаточной самореализацией находит неожиданную отдушину: муж оказался в сложной ситуации. Не раздумывая, Нора делает эпическую глупость. Но оценить трезво свой поступок неспособна: теперь она уверена, что совершила подвиг самопожертвования, возвышающий её до заоблачных высот! Эта мысль позволяет бедняжке бороться с когнитивным диссонансом, играя день за днём роль щебечущей лапочки-трусишки. Но вот шантажист наносит удар. Муж в ужасе: на ком он женат, на идиотке или беспринципной преступнице? И тут жена встаёт в третью позицию и начинает вещать следующую демагогическую и манипулятивную чушь.
Хельмер, оказывается, должен был понять, восхититься — и немедленно совершить ответный подлвиг. Баш на баш! Муж, почти привыкший уже к причудливой арифметике супруги в счетах и расходах, вообще не находит слов. Ясно, если бы с ним случилось непоправимое, жена и дети оказались бы без средств к существованию. Спасала дама, получается, не «мужа ценой своей чести», а семью ценой необдуманного поступка. Себя, значит, тоже. Так что, как говорил Ипполит Матвеевич, «торг здесь неуместен».
Хельмер в шоке. Ему дико и неловко оказаться в долгу у жены, которая внезапно совершает чудовищную метаморфозу. У слова «куколка» есть ещё другое значение: это стадия превращения насекомого, в результате которого оно становится визуально иным существом. Гусеница ничем не напоминает бабочку, не так ли? Хельмер брал в жёны именно «гусеничку», а та закуклилась и вдруг обратилась жуткой, яркой, буйной бабочкой.
Бедняга-муж даже робко предлагает трансформированной супруге мир, готов меняться и сам. Но «не мир, но меч» требуется таким непонятным штуковинам, гордым обиженным эмансипированным дамам!
Смотрю на пьесу, вижу обе «фигуры» и безмерно восхищаюсь автором.
Другие персонажи, кажется, присутствуют, чтобы оттенить одну из двух картин. Битый жизнью, но не безнадёжный Крогстад — тень первого контура. На фоне его цинизма поступок Норы выглядит делом благородным. Фру Линне, скорее, оттеняет вторую тему: могу себе представить, как человека прагматичного бесит сюсюканье и мельтешение «куколки», изображающей страдалицу, для которой закон не писан. И наконец, доктор Ранк — что-то вообще за пределами добра и зла. У него нейросифилис, господа. А не какой-нибудь боковой амиотрофический склероз, которым страдал Хокинг. И этот кавалер, Ранк, добивается Норы! Выходит, доктор — сильный свидетель в пользу «светлой Норы». Потому что та не поддаётся. Или всё-таки в пользу « тёмной Норы-насекомого»? Зачем все эти ужимки со старым другом семьи, многолетный флирт с сифилитическим гнилостным душком?
Словом, изысканная пища для размышлений. Аплодирую Ибсену стоя.