4

Эта часть мне понравилась меньше предыдущих. Вообще создалось впечатление, что Шустерман намеренно растянул/затянул повествование, чтобы получилось больше томов. И это чувствуется. Словно бы возникает такое неловкое молчание между собеседниками, знающими друг друга до косточек. Оказывается, что говорить, по сути, то ли не требуется, то ли просто не о чем. Они неловко мнутся, жмутся, ежатся, приплясывают и мямлят. В итоге начинаешь раздражаться чуть ли не на всех. Одни слишком прямолинейны, другие излишне витиеваты. Хотя на поверку оказывается, что прямолинейны все. Автор поставил своих героев на рельсы, дал толчок. А затем стал тормозить движение, хотя и без того понятно, где и куда эти рельсы проложены.
Поначалу обрадовалась появлению Грейс, такой непохожей на всех, милой в своей странности. Но когда из нее вылез гений мысли...
Возлагала надежды на Старки. Но и под ним виднеются рельсы. Кэма, не спросив, скрутили в крендель. Только Лев бегает где-то на заднем плане, совершая неожиданные броски в разные стороны.

Коннор тут постоянно разговаривает с собственной рукой. Туману с этой конечностью напущено столько, что вот лично у меня возник вопрос. Если все настолько плохо, то почему взять да и не отрезать руку к чертям собачьим? Неужели бороться с чужой сущностью и ныть при этом лучше? Коннор из первой книги, мне думается, именно так бы и поступил. Тем более что и та его версия, и нынешняя настолько против разборки.
И больше он не делает практически ничего. То есть вся его линия завязана вокруг руки: он ее сжимает, разжимает, прижимает, чешет. Все время ей хочется кому-нибудь врезать, а Коннор ее сдерживает. Бытие определяет сознание, в общем. Не наоборот.

И да, еще очень мешал перевод, отличный от предыдущих книг: расплетение, цельные, аистята, расплеты... Разборка звучит грубее, но зато передает всю суть. Зачем ее заменять на красивое слово "расплетение" непонятно.