4 Ад – это отсутствие Бога

Свет уйдет вместе с теми, кто имеет глаза. А прочие никогда и не замечали его присутствия.

Название рассказа Тэда Чена вынесла в заглавие не случайно, в определенном смысле «Всесожжение» – развернутая и доведенная до логического завершения идея рассказа. У Чена посмертное существование в нижнем ярусе ада тоже настолько мало отличается от прежней жизни, что перехода по большей части не замечают. Вот разве что все плохо и безнадежно. Мир Раммы (название столичного города вселенной Збешковского, по аналогии с Римом распространяемое на всю ойкумену) пережил исход Бога. Тогда ждали и предрекали приход Мессии, на сей раз его должна была родить последняя из последних – малолетняя проститутка-наркоманка, и младенец таки родился, но прожил всего три дня, после чего был убит религиозными фанатиками, с его смертью Бог покинул мир.

Исход был материальным, сопровождался одновременной смертью миллиона человек: очень много, но в масштабах планеты не критично, да что там – почти незаметно. Никаких закономерностей, в каком-то городке умер один человек, некоторые сообщества вымирали почти полностью; представителей СМИ и профсоюза обувщиков странное поветрие обошло стороной вовсе. Явился информповод и тема для обсуждения в сетях, в остальном же отряд не заметил потери бойца и продолжил существовать в прежнем режиме. Лишенный духа. Все умершие были носителями души (плазмата в терминологии романа) и тут имеет смысл пояснить, что в космогонии Збешковского важную роль играет учение орфиков о конечном количестве душ – буквально: не всякий человек обладает душой, после получившее развитие в ереси катаров. Вот этот миллион единиц плазмата распределенный среди физических носителей, и до поры охранявший мир от распада, ушел из него. Дальше вы как-нибудь сами.

Да уж конечно не пропадем, кот за двери – мыши в пляс. Кому нужны ваши замшелые символы веры, у нас новая жизнь и новые интересы – синергетическая сеть. Что такое? Ну, как интернет, только с возможностью обмениваться не только текстовыми, звуковыми и видеофайлами, но передавать собственные ментальные слепки: чувства, ощущения, массив мыслеобразов и воспоминаний, которые члены сообщества могут воспринять как свои. Честно говоря, не могу представить ситуации, в какой меня заинтересовали бы ментальные перлы тети Мани из второго подъезда или эротические фантазии Петьки-дурачка.

И в этом, как мне представляется, главное упущение в остальном безупречно логически выверенного мира Збешковского Кроме специфического сегмента порнографии возможность погружения-слияния-поглощения, даруемая новой сетью, может быть востребована у единиц, вроде фанатично преданного своему делу орнитолога, отождествившегося с венценосным журавлем до полной утраты собственной личности. Осознавая хлипкость мотивации, автор делает вялую попытку пояснить, что указанный способ передачи данных действует и с массивом научных знаний: мол, если ты не в теме, то не получишь возможность залить в мозг полуторачасовую лекцию в долю секунды. Но нет, кабы такое было возможно, человечество в мгновение ока стало бы расой гениев, а имеем в романе с точностью до наоборот

Примем как данность, что за мыслеспамом кинулись все. Тут-то им и сделали кирдык. Часть файлов оказалась заражена чем-то вроде траяна, отъедавшего все свободное пространство в мозге носителя, одновременно перерождая индивидуальное сознание в некое подобие роевого интеллекта насекомых с крайне высокой степенью внешней агрессии, а также потребностью в вампиризме и каннибализме. Зараженные энцефаловирусом получили название саранчи. И вот это предыстория. Полагаю, что она будет не лишней для того, кто пустится в плавание по волнам этого романа, очень интересного, но крайне непростого к восприятию недостаточно подготовленным читателем.

Франтишек Элиас, наследник транснациональной мегакорпорации из той горстки действительно могущественных людей, что держит бразды правления в своих руках. Хотела бы думать, что держит, хотя интуиция и интеллект уже даже не предупреждают – воют сиреной, что кони понесли и колесница во весь опор несется к обрыву. Но все, что будет от него зависеть, он сделает для спасения мира, который унаследуют дети. Герой колыбельщик, синергетические забавы плебса не для него, Господин в Высоком Замке, белая кость, голубая кровь (буквально, субстрат, по забавному стечению обстоятельств, означенного цвета, в его жилах давно заменяет кровь). Он умен, живет на свете, меняя тела, в то время как мозг заключен в космической колыбели – отсюда самоназвание - уже не первую сотню лет. Семейные ценности ставит превыше всего. А семья большая: отец, брат Антон, сестра Марина, жена Луиза (боевой биоробот, заключенный в оболочку прекраснейшей из дочерей Евы), двое детишек. За благополучие детей он готов умереть. Что там - на куски даст себя порезать. Тоже буквально, роман необычайно физиологичен.

Динамичное действие с чрезмерным, на мой женский взгляд, количеством жестоких боевых сцен. Наукоемкость ниже, чем у Дукая, но выше Гжендовича, хотя наукообразие языка превосходит даже Дукая. Еще обязательно нужно сказать о синем свете – антисвете в романе, принадлежности и инструменте антибога. Четкая коннотация с тьмищей – черным светом из дукаева «Льда» и одновременно с гипнотически пульсирующим, похищающим души красным светом из «Солдат Вавилона» Лазарчука. Чтение Игоря Князева, как всегда безупречное, во многом смягчило адаптацию к роману, который не назвала бы совершенно своим.

Источник