4.5 Сказка об абьюзе, крови и Ленинграде

Зря ругали в "клюкве" Валенте. Сказка у нее получилась такая наваристая, как суп Яги. И очень русская, хоть и через призму взгляда иностранного гражданина. Не впитав все это с детства, трудно передать русский фольклор по-настоящему колоритно. Какие-то додумки всегда проскальзывают, но мешало ли обилие водки мне читать "Бессмертного" и получать удовольствие от каждой страницы? Нет!

Мужья в птичьем обличье падают с дерева, а в длинном доме на Гороховой живет Марья, дочь двенадцати матерей. И грусть скользит во всем, от начала, от детства, и до конца, до старости. Русская такая грусть, тягучая, как некоторые наши песни. И весь роман вот такой. Магический реализм в самом лучшем его проявлении, где сказки врываются вихрем в совсем несказочную советскую действительность. Читала Марья своего Пушкина и всегда жила где-то рядом с волшебством, а потом оказалась вся в нем, проследовав за красивым Кощеем, который оказался не таким уж злодеем.

Все в "Бессмертном" символично. И если уж копать с лопатой, то и в наших родных сказках все тоже символично. И смерть в яйце, и ступа Бабы Яги, и кони черные и красные. Читать из-за этой витиеватости может быть трудно, не расслабляющее это чтение. Вроде бы и переложение сказки о Марье Моревне, а вроде и совершенно самобытная история без четкого сюжета, но с кучей глубоких тем. С любовью на грани абьюза, со страшным лицом войны. А в лоб это не кидают, текст просто обволакивает тебя, пока ты этого не замечаешь, а потом прокрадывается во сны, где черепа со светящимися глазницами и жесткий секс.

Мне хочется обнять Кэтрин Валенте за такое бережное обращение с нашей историей и с нашими сказками. Без морализаторства, с правильным количеством глянца. За то, что не побоялась зацепить такую сложную тему блокады и вписать ее с фэнтези так, чтобы читателю, проживающему в этом самом городе с длинным домом, не было мучительно стыдно.