Больше рецензий

Zelenoglazka

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

19 августа 2011 г. 17:25

126

5

Когда все внове, и с небывалой интенсивностью, снова впервые ложка в руке, все даровано, открыто, завоевано заново - дыхание, свет, первый шаг, и ты не мертв, не окоченел, не угодил в концлагерь - нет, ты жив, свободен! Ежесекундно!
Противовес: свинец воспоминаний.


Не свободен. Но и не мертв. С первых же строк было трудно поверить, что это те же находчивые, ускользающие из железных лап гестапо эмигранты, встреченные в "Возлюби ближнего своего", или выжившие несгибаемые бывшие узники лагерей из "Искры жизни". Эти люди кажутся совсем другими. Куда делать выдержка, смелость, неистребимая жизнестойкость? Впрочем, они и сами знают, куда: как только инстинкт самосохранения перестает работать на полную мощность, человек сразу ослабевает. Впадает в депрессию. Устраивает истерики. Совершает самоубийство. Ужасно представить, через что прошли эти герои. И тут-то наконец они начнут жить по-новому!.. Нет, не начнут. Если там, в Европе, они выживали, то тут - влачат существование.

Главный герой тоже из таких. Как только угроза жизни отпала, навалилось другое: воспоминания, ночные кошмары, одержимость местью, и наконец, просто унижение - эмигранты всегда будут в Америке людьми второго сорта! И он не верит, что на родине их примут и реабилитируют. Людвиг пытается еще найти забвение в любви, но сознает, что и это сиюминутно. Здесь у них все не настоящее. Второсортные люди на второсортной работе, со второсортными чувствами.

Контраст их нынешнего положения с прошлым, в довоенной Германии, не дает им покоя. Какие-то единицы сумели выкарабкаться из этого болота - Танненбаум, Камп, Лахман продолжают жить, сумев выскрести из памяти все, что тянется из прошлого. Кто-то даже меняет имена и фамилии. Но большинство прозябает в нищете и монотонности. Главное, что никакой надежды у них теперь уж точно нет. Война скоро закончится, но для эмигрантов это уже ничего не изменит.

Суховатый, горький юмор повествования не изменяет его беспросветность, а наоборот подчеркивает. Казалось бы, ну если уж люди выжили в аду и вырвались из него, так живите дальше, начните все сначала! Невозможно. Исковерканные жизни уже не могут зацвести пышным цветом, они могут только медленно засыхать.