5 Меланхолия, которую мы потеряли

Меланхолия – это нечто неуловимое. Такое же неуловимое, как и, например, счастье или любовь. Всегда до конца не понятно, что это такое, нет определения, границы остаются размытыми, хотя интуитивно каждый знает, о чем идет речь. На первый взгляд вроде бы ясно, что меланхолия – это старое название депрессии, а депрессия – это болезнь.

Но это не совсем так. История меланхолии – это не история феномена. Это не история вещи, предмета, чувства, состояния. Это история некоего поля, системы, структуры с размытыми границами. Это не история единицы, это история множества. Карин Юханнисон рассматривает меланхолию как набор разных переживаний, присущих разным временам с их разными нравами. Она последовательно показывает путь, который меланхолия проделывает от «черной» к «белой» - от драматичных переживаний к опустошенности и растерянности.

Структурно все просто и понятно. Во-первых, есть разные времена, в которых царят разные порядки. Здесь все упорядочено до простоты: XVIII – век чувствительности, XIX – век нервозности и самоконтроля, XX – век стресса и усталости. Во-вторых, есть разные состояния, которые так или иначе в той или иной форме, можно назвать меланхолией. Сенситивность, тоска, уныние, усталость, тошнота, раздражительность, ужас, растерянность и так далее. В этих двух направлениях ведется повествование.

Но внутри структуры мы натыкаемся на отсутствие четких контуров, аморфность понятий и непостоянство переживаний. Вот мы читаем одну главу и видим там приличный кусок текста про отношение к еде, переходим к другой, и видим еще один, другой солидный кусок текста про еду. Потом читаем дальше и видим, что тоска как-то сильно пересекается с унынием. И так далее…

Другой книга о меланхолии быть не может. Автор ставит перед собой задачу описать те идеи и смыслы, которые витают где-то вокруг понятия «меланхолия». Здесь просто невозможны четкие границы. Чрезмерный анализ или размышления о причинах (это было бы придумывание причин, а не поиск) или классификации привели бы как раз к тому, чего автор пытается избегать. Меланхолик впал бы в депрессию.

В этом вся суть. Когда меланхолия не была диагнозом, она имела много преимуществ. Расплывчатое понятие «нервов» служило стимулом к рефлексии. В переживаниях нужно было разобраться. Когда депрессия стала болезнью и появились критерии и теории генеза, переживания перестали принадлежать переживающему. Конфликт между личностью и обществом, внутреннее напряжение, исчезли, а на смену им пришел недостаток серотонина или избыток глутамата. Исчезает исключительность. Исчезает драма. Исчезает роль самого переживающего субъекта. Именно роль, а не воля и не ответственность.

В этом вся суть. Меланхолия – не болезнь. Это нечто более широкое, чем депрессия. Это составляющая бытия. И мы видим из книги, как бытие меланхолии изменяется под влиянием разных культурных процессов.