5 Палермо не забыть

Забыть? Зачем? Потому что «память это ад»? Так, то, что иное, за пределами, благодаря чему забыть, где забыть - ужасно с точки зрения забывающего вдвойне. Неизвестно, что бОльший ад.

Иногда, мне кажется, что вся наша жизнь мазохизм. Во всяком случае, то что касается места жительства человека. Сначала ему невыносимо в одном месте, самом первом, в котором родился. Потом, ему невыносимо в другом, куда он из первого сбежал. Мест может быть больше, и в каком-то, например, будет вполне хорошо, но его тоже надо будет покинуть и тосковать уже по этому месту.
А можно болеть душой по-другому сценарию. Можно всю жизнь ущемлено страдать, находясь на одном и том же месте. Наши страдания многогранны. Плодовиты. Именно они порождают чувства, эмоции, которые потом формируются в мысли, идеи, выводы. Порожденное выплескивается у особо одаренных талантом, образованием и грамотностью, что немаловажно, в виде записанных воспоминаний, фантазий «на тему». В выигрыше читатель, у которого своих «мест» накипело. Он поглощает чужое, оно попадает на свое, получается ощущение причастности. И вот, потерявший запад, понимает потерявшего юг. А уж если читающий терял свой юг и читает про юг - это уже грустный подарок судьбы. Получить свои переживания сформулированными, в художественной обработке!

Итак, очередной шедевр в старой неприглядной обложке. Всего две рецензии. И это на ресурсе образованных, читающих, путешествующих или мечтающих о путешествии! На книгу об Италии, Сицилии! Друзья мои, куда же вы смотрели в своих книжных путешествиях? Как вы могли проехать или проплыть эту станцию? Ведь здесь одним махом можно постигнуть скрытые истоки таких «знаменитых» сицилийский тегов как принципиальность, солидарность, гордость, возмездие, справедливость, страсть, католичество, женщины в черном. Семья! Или мафия, что то же самое, только в общественном масштабе, но в том то и смысл, особенность, отличительная черта. Там, в семье есть место и оперному певцу Карузо, и Счастливчику Лучиано, хоть о нем всего два слова, и монашки, и портье в отелях, и князья землевладельцы, и их крестьяне, рыбаки, мясники, и те, кто предпочел уйти в горы.

А теперь все это, в полном комплекте, как источник тоски проживающего в Нью Йорке переселенца. Да не просто в Нью Йорке, а в пекле формирования общественного мнения, высокого стиля, утонченного вкуса. Тоскует у нас, по сюжету ,один из редакторов американского журнала Вог. Сицилийка с израненным сердцем, сдержанными манерами и острейшим языком. Языком, будто заточенным стилетом, принадлежащему рядовому сицилийскому мафиози. Такие загоняют под лопатку, в сердце тому, кто не прав. Убивают милосердно, одним мгновенным ударом. Орудует она им безжалостно, метко и часто с пристрастием. Он ей в помощь, не во имя любви, а во имя ненависти, неприятия, брезгливости и непреходящей боли. И в этом главный конфликт романа, на мой взгляд. Противоречие, которое не сходится, уравнение без решения. Не может быть уравнения там, где есть фатальные убеждения о верности. Верный одному не обретет счастья с другим. Даже если этот другой явился единственным спасением. Все просто. Принципиально просто. Жестоко просто. Примитивно правильно.

Набор вопросов «что хорошо, что плохо», «кто прав, кто виноват», «кого жалко, а кому так и надо» как бонус читателю. Впечатления от прочитанного, благодаря всплывающим мыслям-ответам на вопросы, еще долго сохранят свой эффект. Я не всегда согласна с симпатиями и «правдой» автора. Меня очень подкупило ее послесловие, где она объясняет свое неэтичное отношение по отношению к бывшему работодателю - она действительно работала редактором журнала Вог и описанные реалии рабочих будней модного издания не выдуманы. И мне кажется, я поняла почему ее уволили и нахожу это управленческое решение правильным. В конце концов, у каждого своя правда, и что было бы с теми же самыми сицилийцами, если бы не гостеприимство Америки?

Как обычно, старые издания книг, каковым является и это, содержат перед самим романом вступительное слово советского эксперта правильного понимания смыслов. Толи литературного критика, толи переводчика. Написано хорошо, понятно. Помимо полезных вещей, я узнала как надо было понимать «поставленные автором вопросы» в годы издания романа в СССР. Хотя, она, конечно, ничего не ставила, а просто изливала свою сицилийскую душу, полную любви и ненависти.

Прочтению этого романа предшествовали новеллы уроженцев острова. «Сицилийские апельсины», «Сицилийские беседы», «Палермские убийцы». Беднота, гордость, круговая порука, чувственность, безжалостность, немногословность. Мне кажется, это и есть ключи к пониманию такого явления как Сицилия. Которую сами сицилийцы не смогли описать так, как это удалось французскому автору.