5

«Если вы уродились крокодилом, то в ваших интересах тщательно следить за температурой…»

Не могу сказать, как я выбираю книги для чтения, обычно интуитивно, а вот на чём основывается интуиция – сложно сказать. Но точно не читая аннотации (или, возможно, как-то по-своему их читая, сквозь призму сарказма, юмора и снисхождения к талантам пиарщиков?..). Но выбирать из множества книг про генетику (которой, о да, я любитель), пересекая его со множеством книг, в названии которых есть внутренний орган, без чтения аннотаций, пожалуй, всё-таки невозможно. Местная аннотация в числе прочих изысканных удовольствий провозглашала огромное количество тестов. Не скажу, что количество это было прям «огромное», однако самый первый тест – именно на способность контролировать свои эмоции, вызвал у меня смутное чувство чего-то неправильного. По нему выходило, что я – железная леди, и мой металлический стержень ничто не может тревожить. Пробел был вот в чём: отвечая на вопросы о сдерживании внешних проявлений эмоций, человек, который их всегда сдерживает, конечно ответит утвердительно, однако тест не учитывал последствия этого сдерживания (а ведь разным людям с разной мотивацией сдерживание стоит совершенно разных усилий – об этом дальше пойдёт речь в книге). Что говорит о несовершенстве теста, но никак не о недостаточной осведомлённости автора в предмете обсуждения.

В общем-то, радостного относительно себя я извлекла не очень много (ну разве только то, что проблема излишнего веса мне не грозит, так как сколько бы пончиков я ни уплетал, метаболизм оч хорош, и в моём организме это всё сгорает и расщепляется куда надо). Однако в грусть меня книжка таки вогнала. Дело в том – возвращаясь к несовершенству теста из первого абзаца – что у меня оч развит эмоциональный центр, на подавление которого у дорсолатеральной части префронтальной коры головного мозга уходит оч много сил. Поскольку он все-таки подавляется, я не даю выход эмоциям вовне, как следствие, например, у меня не портятся отношения с людьми (могу днями раздумывать, высказывать ли мне инвективу или нет, и потом это просто становится менее актуальным, в конце концов я решаю забить, а человек ходит себе, живёт, работает и даже не знает, что меня что-то сильно задело, я же живу дальше и тоже рано-поздно забываю, но нервов-то на рефлексию затрачено, и самоконтроль над невыпусканием обиды вовне отработал по полной). И вот в постоянном таком сдерживании довольно сильных порывов и переваривании недовольства от сдерживания приходится жить.
Кроме того, не знаю, как другие люди с этим живут (из книжки следует, что у всех по-разному, и если мне что-то тяжко, то есть такие, кому легко, и наоборот), но мне оч плохо, когда меня никто не любит. А когда при этом еще и все друзья черт те где, еще хуже. Мама ругается, что у меня нет целей в жизни, в плане карьеры там и ипотеки. А у меня действительно их нет. Она говорит, что если бы я к ним шла, то и личная жизнь бы наладилась, я же считаю, что это не связано, и при любом раскладе дело случая. У меня были планы на жизнь, когда были отношения. Сейчас, то есть, последние несколько лет, очень трудно что-либо делать, даже какие-то маленькие задумки вроде доучивания языков. Приезжаю с работы – валюсь бревном, сил нет. Счас оч хорошо в этом смысле с пожарами подфартило, потому что нет времени бревном лежать, это такое внешнее навязывание дисциплины (о котором Якутенко говорит в связи с фитнес-тренерами). Как раз в книжке про волю об этом оч хорошо написано, почему человек не может поставить перед собой дальнюю цель в жизни и к ней идти: ресурс самоконтроля растрачивается на кучу насущных тревог, которые не прекращаются, потому что не хватает самоконтроля чтобы считать их несущественными. Замкнутый круг. То есть, либо в моей жизни появятся отношения и, соответственно, силы и желание что-то делать дальше, либо останется то же болото. Ну да, я стараюсь как могу, и барахтаюсь в нем и не топну, нахожу себе развлечения вроде книжек, общения с людьми, но это все не то, понимаете же? Опять же, кому-то легче с этим справляться вследствие генетически иначе устроенных участков коры головного мозга.
Видимо, у меня не самый удачный вариант.
И к вящему сожалению, моя память пока что не способна запоминать массу новых терминов из пусть и ужасно интересной, но неблизкой, в общем-то, области, названия генов зрительно я соотнесу и сассоциирую, но рассказать кому-нибудь убедительно… увы, увы. Работает пока что только вариант впаривания самой книжки.

Одна – но зато какая! – радостная мысль пришла в мою голову: дискриминация по генетическим признакам невозможна, ибо слишком много факторов влияют на одно какое-нибудь проявление. Увы, Якутенко говорит, что работу одного плохого гена могут компенсировать благополучное детство, или же работа других хороших генов… но не работа над собой. Конечно, в отдельных случаях, как, например, с памятью (актуально!), что-то и можно сделать, но… ну вы поняли. После этой книги следовало бы читать руководство «Как не стать фаталистом».
Интересно, что зефирный тест, о котором ещё в самом начале пишет Якутенко, выявляет тех детей, которые понимают, что потом будет лучше и идут к этому потом, в отличие от других детей. Не могу не вспомнить своё удивление в садике тем (всем!) моим однокашникам, выпивающим кисель прежде котлеты (невкусной для них), и потом этой котлетой давящихся. Я любил котлету, но всё же оставить во рту вкус киселя было приятнее, поэтому поедал все эти ингредиенты обеда в надлежащем порядке. Помню, в школе лор сказала мне перед тем, как заправить в ноздри пылесос: сейчас будет неприятная процедура. Чем же она неприятная, – возмутился я неточностью её описания, – когда после неё так легко дышится! О таких процедурах можно только мечтать.

Один из огромнейших плюсов книги (я бы даже назвал его плюсищем, с ударением на второй слог) – это чувство юмора автора, врубающееся вдруг среди заумного научного повествования (на самом деле нет, и я тут немного клевещу – Якутенко действительно старалась описать всё простым языком, мне даже первая треть где-то книги показалась недостаточно насыщенной информацией, поэтому скорее здесь я имею ввиду как раз обилие терминов из другой области и названия генов и их аллелей, частей мозга и варианты их сокращений – ага, разные варианты сокращений одного и того же названия).
Вынесенная в эпиграф фраза про крокодила – классический пример того соприкосновения юмора с конкретными точными фактами. А речь, между прочим, шла не о чём-нибудь, а о смене пола у разных (склонных к тому!) существ. Из крокодильих яиц при температуре выше 32º вылупляются самки, а ниже – самцы (всё не как у людей! – воскликнет кто-то и окажется прав). Якутенко даёт советы по раздвижению границ гендерного опыта для молодых камбал (что, вы ещё не бежите читать эту книгу? Не верю!), говорит и о вовсе меняющих свой пол на протяжении всей жизни кораллах…
Чувство юмора Якутенко, во всяком случае, блестело как солнечный луч сквозь сплошную тучу, настроение сразу повышалось. Да и как оно не могло повыситься, когда вам предлагают представить, что «на дворе 3500000 год до нашей эры, вы – симпатичный австралопитек в самом расцвете сил, недавно проснулись и прогуливаетесь по саванне в поисках еды». Якутенко приводит просто плещущий через край оптимизмом пример сравнения современной жизни с жизнью древнего человека и, соответственно, [не]подавляемости рефлексов: «Вкусную еду нужно съесть; с красивой самкой необходимо спариться, иначе опередят конкуренты; когда глаза слипаются, нужно лечь и поспать; неприятного сородича желательно загрызть». Действительно, всё логично. Только наш, современный мир несколько усложнён, поэтому загрызть тупого клиента, увы, чревато тюрьмой и последующим голодом (читай: отсутствием клиентов. Впрочем, парикмахер с Флит-стрит подобными рассуждениями, как мы знаем, не заморачивался).
В общем же и целом, не отвлекаясь на наркоманию/алкоголизм/переедание/курение/агрессивное поведение и иже с ними, книга веселит: один профессор соорудил из лаборатории пекарню (дабы поизголяться над подопытными студиозусами), другой – так и вовсе бар. Что ни тест – изощрённое издевательство, транслитерации их названий (уж во всяком случае, на русский язык) позавидовал бы любой переводчик – загуглите, хотя бы, на досуге про тест Струпа.

Спэшл фо ДП я реально собирался рассказывать (и в тему) про свой часто повторяющийся в детстве кошмар про трансформацию агрессии, или агрессией, короче про то, как она искажает… существ – передо мной возникали сначала картины мирной жизни двух каких-то семей, не людей, но очень на них похожих, только больших, огромных, и как потом вдруг кто-то кого-то приревновал, и вот перепуганные виновники (существа-бабы) жмутся в стремительно исчезающей из виду стороне, жалкие и ничего-не-могущие, а существа-мужики ширятся и полнятся в своей ярости, цвета исчезают, формы тоже, постепенно тела укрупняются, уплотняются, масштабы там более чем космические (ведь только так можно выплеснуть эту бездну ярости, бездну агрессии), и вот уже огромные каменные шары на огромных скоростях носятся друг против друга, каменная пыль разлетается – это вам не деревенская драка со всего лишь каким-то там кровавым перебитым носом, а именно что воплощение агрессии, до последней степени доведённой. С чего такой сон представлялся (и причём постоянно) 4-ёхлетнему (и дальше, по мере вырастания) ребёнку – в душе не представляю, в семье никогда ничего подобного не было, на улице… ну наверное, тоже, да и масштабы не те.
Однако сон этот не снился мне уже довольно давно, а вот на днях мне приснилась какая-то поистине жуть. Будто у меня родилась дочка, о которой я настолько не помню, что даже не уверена в её половой принадлежности, что я таскаюсь с этим кульком с торчащим носом по каким-то своим гребеням (это был главный сюжет сна, а с дочерью – второстепенный, и не начни я читать о роли родителей и благополучного детства вообще в проявлении или непроявлении разных нехороших генов, не было бы во сне этого второстепенного сюжета вовсе). Что же тут ужасного, спросили меня побокальники. Может быть, я плохо им изложил, не знаю, но мысль о том, что я плохая мать, просто пригибала к земле. А вообще странная проекция на себя, в данном случае кошмар безоснователен, ибо если я и окажусь плохой матерью, то отнюдь не из-за невнимания к ребёнку – слишком я для этого большой эмпат.

И да, в книге есть картинки! Как всегда, не могу обойти стороной этот факт, особенно потому, что схемы частей мозга а также механизмов работы генов помогают если не запомнить, то хотя бы во время чтения осмысленно вникать в текст. Повторюсь, книжка безумно интересна, это моя [не]способность запоминать оставляет желать лучшего. Кстати о памяти, Якутенко объясняет способность запоминать интересное с эволюционной точки зрения: как правило, отбрасывается всё ненужное, что неприменимо для жизни (австралопитекам читать: выживания).