3.5

Как много случилось потерь. Как рано пришлось повзрослеть тем детям, что еще вчера и не думали о таком будущем. Как скоро случилось столкновение с вещами, о которых, хочется верить, больше никто и никогда не узнает. И какой же железный стержень должен был быть в тех людях, что не сломались, не струсили? Сколько же мужества, силы и патриотизма в них было, что шли вперед, не смотря ни на что? Я не могу себе этого представить. Иногда, когда мне случается читать о той войне, я примеряю на себя сегодняшнюю те обстоятельства и понимаю, что мне сложно предположить, как бы я повела себя в той или иной ситуации лишь потому, что я не могу представить всего того, что происходило в эти годы. Вся моя жизнь - это мирное время, и спасибо всем тем, кто смог, выстоял и одержал победу.

Мария Рольникайте пишет о тех, кому тоже было сложно представить, что июнь 1941 будет таким, что он перевернет все в этом мире, а потом останется в воспоминаниях, которых лучше бы не случилось, ни в памяти каждого отдельно взятого человека, ни в истории страны. И без просмотра биографии автора, без чтения аннотаций и дополнительной литературы понятно, что автор сама пережила страшное. Ее Женьки, Маринки и Лиды - это все не выдумка, не спекуляция на теме войны, о которой будут читать всегда, а настоящее, облеченное в меру собственных умений художественную форму. И всегда удивительно - человек столько пережил, натерпелся, а прожил долгую жизнь и еще смог написать о тех событиях, чтобы знали, помнили. А может и в терапевтических целях, так как говорить об этом, думается мне, было не просто всегда, вне зависимости от того, сколько времени уже прошло.

"Долгое молчание" - книга о девушке Жене, чья жизнь разделилась на "до" и "после", раскололась в том страшном июне и больше уже никогда не стала прежней. Женя уже знакома с потерей близких, несмотря на свой юный возраст, но у нее есть мама, которой она готовит подарок на день рождения, которую ждет с работы, и еще ничто не предвещает беды, которая придет в каждый дом, в каждую семью, никого не оставив в стороне. В воздухе будет лишь витать вопрос выбора: поступать как Женька - косы долой и, сцепив зубы, доучиваться и ждать совершеннолетия, чтобы скорее на фронт - помогать, спасать, быть причастной, делать хоть что-то полезное, или как Соня и Зоя - остаться дома? Судить я не имею права, но автор поднимает этот вопрос, а значит он существовал, не может быть, чтобы нет. Что лучше, если ты выжил - вспоминать то, что довелось пережить на фронте, в лагере, в госпитале, не спать ночами и просыпаться от кошмаров, но попытавшись сделать хоть что-то, или вспоминать, что ты струсил, не пошел, возможно у тебя был повод так поступить, но ты не сделал ничего, хотя мог же, мог? Вопрос риторический и не подлежит обсуждению, кто знает, как бы поступила я, ты и все те, кто клеит на машины наклейки с гордыми лозунгами, которые хочется отодрать и заставить сожрать, чтобы неповадно было.

Женька попадет на фронт, станет медсестрой и будет полезной, только недолго - ее заберут в концентрационный лагерь, существование в котором я даже выживанием назвать не могу. Жестокая рулетка, в которой все зависит от какого-то рандома, смертельного и беспощадного: да, без внутреннего стержня, гордости, даже какой-то злости - никуда, однако большинство смертей случилось по чьей-то воле - сегодня показалось, что именно эта девушка слишком худая, завтра другая запнется по дороге с адской работы и получит разряд в голову, послезавтра у надзирателя будет просто плохое настроение, а результат всегда один - смерть. Сколько людей уничтожено просто по велению чьей-то левой пятки - страшно подумать, я сознательно не лезу в статистику, цифры, сводки - мне страшно их смотреть, я не смогу читать, сколько погибло в газовых камерах, сколько расстреляно и так далее. Каждая человеческая жизнь на вес золота и никак иначе, но в лагерях были какие-то свои правила. И даже там, будучи в одном шаге от смерти по случайному совпадению, Женя задается вопросом - если она не сказала правду о том, что у нее в роду есть евреи, значит ли это, что она предала?

Ей везет, если в таком месте в принципе может повезти. Она попадает в барак, где уже давно находятся русские девушки, и это, на мой взгляд, то стечение обстоятельств, которое помогает Жене держаться и в последствии выжить.
Она знакомится с Маринкой, девушкой со своей правдой жизни, которой она придерживалась до ее конца. Мне до слез ее было жалко, настолько светлый, честный, бесстрашный человечек, который делится своей порцией хлеба на день, которой не страшно умереть, страшно одно - сломаться и показать врагу, что ты сдался. Она не позволила этому случиться, храбрая, хрупкая девушка, чья жизнь оборвалась так рано.

Она знакомится с Лидой, с которой жизнь ее столкнет уже гораздо позднее, когда уже все закончится. Лида смогла сбежать, но за это расстреляли сто девушек, в наказание. И еще стопка вопросов, которые останутся и должны остаться без ответа - могла ли Лида знать, что за ее побег будет такое наказание, что из-за нее убьют сто человек? Если бы она знала, то должна ли она была остаться в лагере ради сохранения жизней других или все равно правильно было спасать себя? А если и не знала, то как расценивать ее поступок - как спасение собственной жизни, как попытку показать другим, что это может быть не навсегда, или как плевок в лицо тем, кто издевался, как бы говоря - вы имеете над нами власть только потому, что так вышло, но вы не всесильны? А может быть ничего из перечисленного, а последний рывок, пан или пропал, агония загнанного зверя, когда больше невозможно, нет сил даже думать о себе, и просто инстинктивно пытаешься спастись? Слишком много эта война оставляет риторических вопросов, и Мария Рольникайте делает то же самое.

Женя выживет. Ей повезет, опять же в рамках времени и ситуации, и она вернется домой, к живой матери, несмотря на то, что та уже получила похоронку. Но Женя уже никогда не будет прежней. Ей будут сниться кошмары и она никому не сможет об этом рассказать. Она будет вспоминать лагерь, но не сможет сказать о нем ни слова вслух. Говорить о страшном - это как будто заново там оказаться, нет, не сейчас, когда-нибудь, возможно. У меня тоже есть моменты в жизни, которые я боюсь вспоминать - память услужливо их хоронит и будто ничего и не было, вычеркнуто и вырезано. Но ночами, в те редкие дни, когда мне что-то снится, воспоминания вылезают на поверхность и уже не получается делать вид, что ничего не было. Я не знаю, существует ли в природе страх воспоминаний, но у меня он есть, и не скажу, что он лучше боязни пауков или высоты. Их хотя бы можно постараться максимально исключить из своей жизни, а вот то, что в голове - от этого уже никуда не денешься. Либо расковыривать все то, что там лежит, либо трусливо откладывать на потом, когда-нибудь, точно-точно, обещаю. Поэтому взрослая Женя мне очень близка - та, что не может поделиться с мужем тем, чем надо бы, просто потому, что не может.

И еще немного о сюжете и героях. Очень хочется добавить о матерях. О тех, кто провожал и ждал, кто верил, кто сидел в ожидании письма от своего ребенка зная, что пока оно шло, он мог уже погибнуть. О тех, кто просил рассказывать все-все и ждал, ждал, бесконечно ждал. Для меня нет ничего хуже ожидания, но что такое мое сидение в очереди по сравнению с годами, которые матери прожили на паузе, ожидая, надеясь даже тогда, когда пришла похоронка? Женина мама - очень мудрая женщина. Она сначала понимает и отпускает Женю. Вы себе можете представить, без истерик, без криков, помогает ей собираться, хотя это ее ребенок, которого она должна защищать и беречь, но нет, она понимает, что такое война, поэтому просто тихо плачет и так же тихо отпускает свою дочь. А потом ждет, столько, сколько надо. И хорошо, что она дождалась дочь, живую, а сколько таких матерей не дождались своих детей? Страшно, просто страшно, но это то, что мы обязаны помнить.

Я поставила не слишком высокую оценку книге - с художественной точки зрения у меня много вопросов к автору - и слишком простые и рваные предложения, которые, вероятно, должны показывать дневниковые записи урывками, но не выходит, и слишком неаккуратное обращение со временем - вот вроде бы все день за днем, а потом резко пролетает энное количество дней, которые автор то ли не посчитал важными, то ли в них не происходило ничего нового, в чем я сомневаюсь. Но дойдя до конца рецензии, я не хочу акцентировать на этом внимание хотя бы потому, что эту книгу и подобные ей обязательно надо читать, и в них важна далеко не художественная составляющая.

Я очень долгое время не читала книг о войне. Совсем. Это было главное ограничение во всех книжных играх, не потому, что я не люблю эту тематику, а потому, что я боялась - всегда очень образно представляется мне то, что я читаю, от военных книг почти всегда физически становилось больно, очень страшно и без шанса быстро прийти в себя. Но этот страх я поборола и больше не боюсь - про войну обязательно надо, и детям, и взрослым, чтобы знать, что это не парад с песнями и плясками, и не черно-рыжая ленточка на застежке рюкзака. Война - это то, что было в нашей истории и то, что не должно повторяться, нигде и никогда.