0 Иллюзия игры

Сложный вопрос – стоит ли публиковать произведения некоторых авторов посмертно, ведь неизвестно, что бы те на это сказали, будь живы. Таких примеров история помнит немало, и «Третий рейх» Роберто Боланьо – один из них. Боланьо написал его от руки в тетрадях и, судя по всему, завершил работу в 1989 году – эта дата стояла в записях последней. Последние свои работы писатель, смертельно больной раком, дописывал спешно – видимо, пытаясь привести в порядок все свои наработки, он даже начал переносить эту свою старую работу в компьютер, но успел допечатать около шестидесяти страниц. В итоге, полную рукопись романа литагент Боланьо передал в испанское издательство Anagrama, чей директор Хорхе Эральдо после признавался в прессе: мол, если бы даже мне прислали такую рукопись, не подписав, кто автор, я всё равно не задумываясь опубликовал бы эту книгу.

Критика отнеслась к публикации настороженно – классический случай, когда непонятно, чего ждать, признать ли текст сырым, недоработанным и счесть, что издавать всё, что только удалось найти в мусорном ведре любого скоропостижно почившего гения - не лучшая идея? Однако (и это, пожалуй, не удивительно) – находка этой рукописи послужила той самой нужной и словно утерянной деталью в мозаике творчества великого писателя: исследователи творчества вдруг заполучили потрясающе многослойный материал, в котором, как станет понятно, отразятся едва ли не все ключевые темы, идеи, сам принцип создания загадочных миров, в которых живут персонажи Боланьо.

Самое близкое сравнение из прочих трудов Боланьо – сюрреалистичный пазл под названием «Антверпен», состоящий из коротких зарисовок, яркий образец так называемого инфрареализма, очередного ускользания от реальности с помощью искусства. Фактически написанный в 1980 году (но опубликованный только в 2002-м, за год до смерти писателя), совершенно странный «Антверпен» действительно выглядит той почвой, из которой выросли другие книги и сюжеты Боланьо. Сам же он признавался, что это единственная его работа, за которую ему не стыдно. В предисловии к «Антверпену» читателя ждало признание, что писал его Боланьо «для привидений вне времени и пространства». И хотя к «Третьему рейху» подобного предисловия не было, несложно предположить, что и его он тоже писал для них же (и – не удивительно! – о них же).

Главный герой Удо Бергер приезжает на побережье Коста-Брава со своей подругой Ингрид. Удо – профессиональный игрок в настольную игру, посвященную Второй мировой войне, параллельно подрабатывающий журналистом. В отеле, куда он приехал, он был десять лет назад со своей семьёй, и здесь всё, казалось бы, по-прежнему, даже та самая хозяйка отеля, фрау Эльза, всё так же молода и прекрасна.
Галлюцинация смешивается с явью – уже сложно разобрать, что здесь происходит на самом деле, а что нет, и рассказчик в какой-то момент перестаёт быть надёжным. Почему же привидения? В одной из сцен он кружит вокруг зеркала, в котором не отражается ни он, ни его собеседник – и хоть удивительный эффект в итоге как-то объясняется, ощущение чего-то потустороннего остаётся. Отель словно полон теней, а не живых людей – так, умирающий от рака муж фрау Эльзы, погружённый во мрак таинственной комнаты, покидает её только ночами. В его существовании и вовсе можно усомниться, а сцену, когда он о чём-то захочет предупредить главного героя, Боланьо опишет так, что вовсе сложно понять - не сон ли это. Один из героев позже погибнет, но ни у кого не будет уверенности, что найденное впоследствии тело принадлежит именно ему – Удо в какой-то момент будет думать, что видит на пляже его призрак, но убедит себя, что это только видение.

Само место словно отслаивается от географически понятного каталонского пляжа – вот и герой постоянно замечает в чём-то привычном что-то необычное: старые водные велосипеды расположены странно, непонятно и поведение окружающих его людей, в довершение всего – новым приятелем Удо оказывается странный человек с обгорелой кожей, которого все так и зовут – Горелый. Его прошлое никому неизвестно, равно как и национальность – пришедший словно из ниоткуда загадочный и молчаливый монстр, посланник тьмы, будто что-то знающий об окружающих его людях. Их столкновение неизбежно – он словно специально и ждёт Удо для того, чтобы сразиться с ним в «Третий рейх», в который, разумеется, никогда прежде не играл, но для постороннего человека проявляет удивительные способности. Удо в этой игре тождественен военному полководцу, который в какой-то момент понимает, что ничего толком не контролирует; параллельно с тем, как рассыпается игровая защита под натиском вражеских герою войск, уклад его собственной жизни разрушается, образуя вокруг него пустоту.

Место действия превращается в такое же игровое пространство, когда реальности наконец смешиваются. Во-первых, в самом деле, все прочие игроки постепенно пропадают с игрового поля – в финальной схватке их останется только двое. Во-вторых, сам главный герой, делая ежедневные записи в дневник, то и дело фиксирует: «стратегически моя позиция была идеальной» про бытовую беседу или описывает действия горничной так же, как ведёт дневник боевых действий в игре («она с улыбкой ответила на приветствия и приготовилась, заняв стратегическую позицию у кровати, перестелить простыни»). Он воспринимает происходящие с ним события как продолжение игры: и здесь всё то же смешение реального и нереального, карточных баталий и жизни. Заметки в дневнике становятся всё более детальными – какие войска и какие танки отступали, какие фишки герои использовали и какие последствия имели их стратегические решения. Германия постепенно уступает натиску советских войск, за которых играет Горелый, хотя Удо, кажется, не замечает этого, ведь Германия должна победить. При этом, в одной из сцен на вопрос, нацист ли он, ответит – скорее, антинацист, а играет за Германию потому, что сам немец. Но Германия обречена на проигрыш, хотя, казалось бы, как возможно проиграть чемпиону?

Боланьо важнее не что происходит в этой истории, а как; от канонически-идеальной картинки пляжного отдыха он совершает переход к холодной пустоте, атмосфера накаляется, что-то должно произойти. Погода портится, люди разъезжаются из отеля, лето проходит, главный герой постепенно погружается в игровую лихорадку, словно всё человеческое остаётся за бортом, а здесь и сейчас остаётся только поле с фишками и его инфернальный соперник. Удо одержим идеей выиграть сражение, до конца надеясь на свой чемпионский титул. Один из других героев намекнёт ему о грозящей опасности, ведь что ждало проигравших немцев в финале на самом деле, разве не суд и не казнь? Помимо подобных туманных намёков, Боланьо опустошает пространство вокруг героя, на смену жаркому лету приходит осень, телефонные звонки выглядят словно посланиями из совершенно другого мира, с которым героя уже практически, как оказалось, ничего и не связывает.

Не удивительно и то, что игра, описанная в романе, существует в действительности и называется «Взлет и падение Третьего рейха». Сам Боланьо играл в настольный футбол, действительно жил на каталонском побережье в кемпинге под названием La Estrella del Mar неподалёку от Барселоны. Все миры у него связаны – и реальные, и выдуманные, - дневниковые заметки «Рейха» напомнят о «Диких детективах» (к тому же, герои постоянно читают детективы про сыщика Флориана Линдена), а имя одной из героинь перекочует в ещё один роман, так же опубликованный после смерти Боланьо – «2666». Одна из ключевых и очевидных тем – нацизм, - в 1996 году превратится в полноценный роман «Нацистская литература в Америке», состоящий из биографий выдуманных Боланьо писателей, эдакая сатирическая игровая атака на ненавистную идеологию тщеславия и фанатизма.

Финал «Третьего рейха» при этом ответов не даёт и даже, очевидно, обескураживает. Некоторые критики продолжают считать, что Боланьо переписал бы его, слишком уж странной выглядит эта концовка. Однако, кажется, Боланьо в очередной раз морочил головы и издевался над формой нарочно – вы думали, что ожидали от него чего-то определённого, ведь он так старательно вас к этому подводил! Но можно здесь додуматься и до другого, совершенно, впрочем, тоже очевидного: ведь так и выходит, что одержимость победой проходит после поражения, война кончается, и приходится выбирать, как жить дальше. После старательно накручиваемой атмосферы распада в текст врывается банальная жизнь - и с этой точки зрения, это самый логичный финал из всех возможных.