5 Есть предел злу

Как первая книга тетралогии Юрия Слепухина отличается от всего, что я прежде читала о предвоенных годах, так и во второй автор рассказывает о войне с совершенно особенными интонациями. Все быстрее и яростней ширится пропасть между нашими героями. Между Людой и Таней пролегают тысячи километров железных дорог. Между Таней и Сережей - линия фронта. Ни одного солдатского треугольника не принесут в дом на бульваре Котовского. Впрочем, и самого дома уже нет. Есть битое стекло под ногами и темные провалы окон. Выломанная дверь и разобранный на растопку паркет. Невыносимый запах из заваленных щебнем и кирпичом бомбоубежищ, которые превратились в братские могилы. И, казалось бы, с этого момента перед Таней, которая по своему складу характера далека от всякого геройства, и перед Сережей, который меньше всего думает о воинских наградах и почестях, должна стоять одна задача - выжить, сохранить себя друг для друга. Но идет война...

Юрий Слепухин очень подкупает тем, что он нисколько не осуждает тех, кто покорно и безропотно принимает беду, свалившуюся им на плечи. Не каждый может стать героем. И нет никакого противоречия в том, что Лешка Кривошеин не может организовать разветвленное подполье из тех ребят, которые еще летом 1941-го яростно штурмовали военкоматы. Там, где Сережа, в горячке боевых действий, враг равен тебе и так же беззащитен перед шальной пулей и противопехотной миной. Но там, где Таня, в оккупированном городе, необстрелянным подпольщикам будет противостоять враг, который во стократ страшнее, злее и опасней. Так как осудить вчерашних мальчишек и девчонок за страх, который разъедает душу и парализует тело? Как осудить Таню, которая делает то, что должно, но держится только ценой каких-то запредельных душевных усилий?

И нет никакого противоречия в том, что самым бестолковым персонажем мне казался Володя Глушко, который, между прочим, больше всего соответствует образу “канонического” героя, человека действия! Как же хотелось приструнить этого зарвавшегося юнца, который, кажется, перепутал войну с игрой в “войнушки”! И как же мучительно сжалось сердце, когда я читала о том, как для Володи Глушко настал его желанный звездный час. Все, что мог, сделал Володя. И даже больше.

Книги о войне — это всегда книги о подвиге. И Слепухин пишет об этом просто потрясающе. О мужестве, о свободе выбора, которого на самом деле нет, потому что поступить иначе не позволит совесть, о героизме, который так естественен, что воспринимается как должное. О горьком лете 1942-го и о переломной кампании 1943-го, когда, кажется, все страна поняла, что дальнейшее отступление немыслимо, невозможно. И пошла в атаку.