1.5 Передозировка метафор

Надо написать рецензию по залам, думала я. Надо разбить отзыв на части и сымитировать кино, думала я. Надо выдать такой же поток мыслей, как у автора, размышляла я, в попытках изобразить тут креатив и шоп красиво. Но нет, не хочу, не буду, не стоит оно того. Хочется сказать тут максимально серьезно и без улыбок, обойдя острые подводные камни и никого не обидев.

Никого не обидев? Да меня снесло потоком сознания, льющимся со страниц бурным водопадом, и совсем не чистой водой, бьющей из горных минеральных источников, а грязной городской канализацией, к которой я не хочу - и никогда не хотела - иметь отношения. Трудно тут оставаться в стороне, отряхивая плечо белого пальто, на которое попала капля. Нет, здесь с головой захлестнуло, и белое уже совсем не белое, запачкали мне мой наряд.

Речь не о том, что я после чтения поменяла свою точку зрения, что-то осознала, изменила в себе, переобулась и пальто в химчистку отправила. Речь о том, что я лишь больше убедилась, что каждое новое поколение кроит историю - прошлое, настоящее, будущее - под себя. Видит лишь то, что хочет само видеть, а у каждого своя правда, свое зеркало бытия, розовые очки и архивы, в которых предки так же кроили происходящее под себя, для себя. Бывший кэгэбэшник, нынешний эсбэушник, потомственный сотрудник спецслужб, коренной уроженец Львова, или же жиденок, принявший еврейскую масть вместе с национальной принадлежностью, отпрыск двойного агента, и им же по жизни и будет - в крови такое, в крови или воспитании?

Если закрыть глаза на эпоху, на войну, на историю, то как семейная сага - книга действительно впечатляет. Множество родственных линий, связывающих людей сквозь прошедший век, неутомимо сплетающих свою несостоявшуюся любовь, прервавшиеся жизни, воплощенные в потомках. Однако и тут сквозь приоткрытую форточку доносится запах вторичности, повторов, теней и отражений. Где-то я это уже видела, где же я это слышала... Где-то в прошлой жизни, когда еще смотрела по малолетству российские штампованные сериалы по второму каналу, сидя на полу, рядом с маминой ногой, удивляясь, что так бывает в жизни (дурочка, дурочка). Или в другом исполнении, более изящном, зачитываясь до шести утра историей о желтой канарейке, пока организм не брал свое, силой и руганью уже гася свет в сознании до полудня. Тогда тоже в моем воображении ниточки, хрупкие и тонкие, тянулись сквозь время к своей цели, связывая предков и потомков незримой связью, неизменно воплощая несостоявшиеся любови - рано или поздно.

После первого же зала, первой части повествования, чувствуется лютая передозировка этим потоком сознания, сплошным текстом, усталость от предложений по странице, полторы, две, нагромождения метафор, эпитетов, метонимий и прочих тропов, риторических фигур, синекдохов и оборотов. Полбалла, честные полбалла в своей оценке я выделила только потому, что это было красиво, да, изобразительно. Но слишком много, после такого разговаривать не хочется, пока это внутри плещется; ощущение, что откроешь рот для простой фразы, а из тебя это вывернется, недопереваренное, на собеседника, затопив его одним лишь предложением - большим, длинным, насыщенным, тяжелым.

Приноровившись к этому потоку, научившись в остальных залах лавировать между словами и кусками фраз так, чтобы не поглощать их по читательской привычке, а отскакивать вовремя, пока они сами тебя не поглотили, зеркалить вовне, успевая при этом уловить суть и смысл, тогда я дошла до мужской части, до третьего зала, где вступает со своей речью Адриан. И тут меня пробило еще раз - не верю! Эта манера речи была её, не его, я еще могла бы принять, что одна так думает, мыслит, говорит, но не все герои сразу! Единственно, где я верила мужчине - диктофонная запись, отдельно выделенная, с предупреждением, выходными данными, частота дискретизации, качество звука, размер файла - 0 кб. И как сразу не заметить было?.. Ноль.

Документалистские вставки, призванные зацепить читателя, удержать его интерес да привязать книгу ко времени, лишь гасят интерес мой, как читателя - не хочу, не буду воспринимать эту историю, как мою, как историю моей страны и народа, как историю соседей и братьев. Меня не цепляет история чекиста Высоцкого, он мне интересен, как поэт и музыкант.

Присутствует в книге и эротизм, пронизывающий повествование, сексуальная подоплека и сам половой акт, появляющийся то там, то тут - не всегда к месту, не всегда в тему. А где-то даже нелепые эвфемизмы - щель, стержень, бороздка... Еще больше отваживает от происходящего, не хочется иметь ничего общего с таким описанием, совсем не так это должно быть... А с тем, с кем должно, с кем судьбой предопределено - красиво, поэтично, чувственно. Бесконечный секс на протяжении всей ночи, пока пара видит один сон на двоих, надпись на сигаретной пачке, багровые полоски.

Не хочу писать про моральную составляющую, про выбор каждого персонажа, верность себе, о философии происходящего. Всегда ощущаю себя в такие моменты лектором перед скучающей аудиторией - ну что ты тут прописные истины глаголешь, мы вообще кушать хотим, и так все знаем, отпусти на перемену... Скажу лишь, что книга сильная - но не моя. Не моя это боль, не моя война - эта, великая, уже отгремела, и руины все разобрали по кирпичам, и уже отстроили новый дворец "Украина", и уже нашлись те, кто рушат его вновь. Я не хочу быть в их рядах.

А еще я не люблю писать про себя, вставляя местоимения "я", проецируя на свое восприятие, пытаюсь быть объективной. Но здесь - серьезно говорю, про себя говорю. Без улыбок.