5 «Теперь я живу в мире мучений, откровенном и прозрачном, словно лёд»

Отовсюду веет холодом. Книга – огромный, цельный кусок льда. Берешь ее в руки, и она обжигает пальцы ледяным огнем, а душу заковывает в холодный плен, как только начинаешь вчитываться в печальную историю юной девушки. Она «умерла», как будущий врач, как женщина, как мать, чтобы родится в новой роли – в роли художницы, впоследствии всемирно известной. Она стала писать именно на больничной койке, после той страшной аварии, что навсегда изменила ее жизнь. Через картины Фрида рассказывает о своей боли и одиночестве, которые до краев наполняют хрупкую девушку. О многих часах, которые она проводила наедине с собой, лелея мечты о прекрасном будущем, о детях, которых у нее так никогда и не родятся. Но ни боль, ни искалеченное тело не сломили дух жизнерадостной мексиканки, она старалась жить полной жизнью, несмотря страдания, которые выпали на ее долю. Она пережила так же предательство любимого человека, ее мужа, так же мексиканского художника Диего Ривера, но ее слезы можно было увидеть лишь на картинах. Ее творчество было дневником на холсте, записной книгой снов и мечтаний. Поэтому Фрида не причисляла себя к сюрреалистам, она говорила: „Я лишь рисую то, что чувствую“. Одна из ранних картин «Госпиталь Генри Форда» (1932) показывает, какую цену пришлось заплатить за возможность заниматься творчеством. Вообще картины Фриды очень многозначны, в них много скрытого смысла и разного рода отсылок. Много смерти, эротизма, боли и прокреации, часто сквозят суицидальные мысли. Особенно ярко это выплескивается в картине «Раненый олень», написанной после очередной неудачной операции на позвоночнике, затем состояние только ухудшается, и, подсев на наркотики, которые хоть как-то облегчали ее страдание, Фрида кончает жизнь самоубийством( хотя в официальных источниках сообщается, что она умерла от воспаления легких) написав в своём дневнике последнюю печальную фразу:«Надеюсь, что уход будет удачным и я больше не вернусь».

Что касается полиграфии книги, она безусловно прекрасна, яркая как цветок и нежная как крыло бабочки.
Спорным является тот момент, что Лакомб перерисовывает картины Фриды, внося свою лепту в печальные работы художницы. Правомерно ли это? Нужно ли это было делать? Сложный вопрос. Возможно, если бы издали подобную книгу с репродукциями самой Фриды, книга бы не имела такой популярности, как она имеет сейчас благодаря огромной армии поклонников творчества Лакомба. Уважающий себя читатель, прочтя эту книгу непременно решит ознакомится с внутренним миром Фриды Кало, и может быть кто-то откроет для себя новые краски изменчивого мира.