3 Умом Кореи не понять

Ты дерево, твое место в саду,
И когда мне темно, я вхожу в этот сад.
Ты дерево и ты у всех на виду,
Но если я буду долго смотреть на тебя,
Ты услышишь мой взгляд.

"Аквариум"

А так занятно начиналось, почти Элмор Леонард в постановке Тарантино: герой нанимает проститутку, имея в виду проделать с ней что-то, о чем ни сама девица, ни читатель, не знают. Жрица придорожной любви жует жвачку и с готовностью демонстрирует фасад. Но предложение отойти от машины и повернуться кругом вызывает у нее когнитивный диссонанс: "Чиво это еще?" Читатель ждет продолжения. Напрасно. Все интересное в этой книге вот прямо сейчас закончится, сменившись нудными соплями-на-мармеладе, которые автор будет жевать следующие две сотни страниц.

Книга из списка тридцати двух лучших иноязычных по версии экспертов "Ясной поляны", который прохожу, составляя собственное мнение. Всегда лучше знать что-то, чем опираться на чужой, хотя бы даже сверхавторитетный взгляд, а литература Юго-Восточной Азии для русского читателя терра инкогнита: может скрывать клад. вроде "Сочувствующего" Нгуена или "Красного гаоляна" Мо Яня, а может выдать странный предмет непонятного назначения, как "Вегетарианка"Хан Канг. И поскольку последняя еще единственная корейская в моем читательском активе, делаю неутешительный вывод, что великая корейская литература не в числе праздников, которые всегда со мной.

Хотя кое-чем я все-таки могу помочь рискнувшим отправиться в плавание по ее бурному морю. Ну. хотя бы затем, чтобы составить минимальное представление о реалиях сегодняшней Южной Кореи. Это страна, совершившая прыжок из позавчерашнего феодализма и вчерашней нищеты в сегодняшний высокотехнологичный рай, ценой чудовищного напряжения сил и ориентации всех категорий населения на непрерывную учебу, доучивание и переучивание. У них это органично легло на конфуцианство, которого придерживается значительный процент населения - учение, традиционно чтущее образованного человека. Потому герой-рассказчик, с треском проваливший экзамены (сунён), это не западный лоботряс, который покуролесит, да и возьмется за ум. Нет, внутри ментальности он изгой, и заслуживает презрения, как в глазах окружающих. так и в собственных. Это следует понимать, оценивая его положение в семье и социуме.

Прямо противоположный случай брат рассказчика, блестящий студент, увлеченный фотограф с привезенным матерью из Японии дорогущим "Никоном". Его девушка Сунми из той же породы: красотка с геометрическим бобом и пренебрежением декоративной косметикой, автор-исполнитель собственных песен. Что за Грушинский фестиваль? Во-во, я о том же. Их, туго стиснутых рамками техногенной цивилизации с сотнями этажей небоскребов, неудержимо тянет к земле и простым человеческим радостям. По сути, "Тайная жизнь растений" - не книга о странностях любви, под которую успешно мимикрирует: друг милый, я люблю тебя, а ты его, а он другую, а та, платочек теребя, меня, а я и в ус не дую.

Любовь тут не главное, а идиотические выверты мамы, которая на себе таскает сына-инвалида к дешевым проституткам, будучи владелицей элитного борделя (солидный Господь для солидных господ) смотрятся, мягко говоря, странно. Нет, это о загнанности маленького человека в каменных джунглях, о стремлении утвердиться обеими ногами на твердой земле, впиться в нее корнями, напитаться живительными соками. И чтобы оставили, наконец, в покое. Не случайно коллекционировать легенды о людях, превращенных в растения, брат начал задолго до трагедии с отчислением из универа, противопехотной миной и ампутацией.

Если бы автор сумел подняться, рассказывая свою историю, над банальным: "ну и пусть меня не любят, все равно стану творить добро", раскрыть или хотя бы намекнуть читателю на многообразие трактовок, книга могла получиться хорошей. Во всяком случае, "Осени" Али Смит мотив человека-дерева не только не повредил, но придал восхитительной объемности. Здесь с точностью до наоборот. Тоскливо, муторно, менторски-назидательно, а единственное достоинство романа - его малый объем.

Источник